От Партава до Иерусалима
Интервью с Яной Чехановец о следах кавказских албан на Святой земле
Раздел: 
Совсем недавно, 19 июня 2023 года, в независимом академическом издательстве «De Gruyter» был опубликован международный справочник «Кавказская Албания», авторами-составителями которого стали известные ученые, специалисты по истории и языку Кавказской Албании Йост Гипперт и Жасмин Дум-Трагут. Книга на английском языке в электронном варианте выложена целиком на сайте издательства и доступна любому желающему. Подробнее об этом издании мы поговорили ранее с самим Йостом Гиппертом, интервью с которым опубликовано на сайте ФЛНКА.Сегодня мы представляем вниманию наших читателей фрагмент беседы с автором одной из статей, вошедших в сборник: это археолог из Иерусалима Яна Чехановец.
Яна Чехановец, археолог, PhD, старший научный сотрудник и преподаватель Университета Бен-Гуриона в Негеве
Родилась и выросла в Ленинграде, живет в Иерусалиме
Главные направления научных интересов: археология византийского и раннеисламского периода, история кавказских христианских общин в Византийской Палестине, монашество, паломничество, христианская иконография.
Получила степень доктора философии в Иерусалимском университете, защитив диссертацию «Армянская, грузинская и албанская общины на Святой земле в византийский и раннеисламский периоды» (2016).
Имеет опыт многолетних археологических работ в Иерусалиме и других точках Израиля.
Родилась и выросла в Ленинграде, живет в Иерусалиме
Главные направления научных интересов: археология византийского и раннеисламского периода, история кавказских христианских общин в Византийской Палестине, монашество, паломничество, христианская иконография.
Получила степень доктора философии в Иерусалимском университете, защитив диссертацию «Армянская, грузинская и албанская общины на Святой земле в византийский и раннеисламский периоды» (2016).
Имеет опыт многолетних археологических работ в Иерусалиме и других точках Израиля.
Яна, расскажите, когда Вы начали заниматься археологией и повлиял ли переезд в Иерусалим на это решение?
Как и многие мои коллеги, я с детства хотела быть археологом. Но жизнь развернула меня в другую сторону, я поступила на факультет теории и истории искусств Академии художеств в Ленинграде. Лишь спустя много лет после переезда в Израиль (а случилось это перед самым распадом СССР) я задумалась о том, чтобы пойти учиться дальше – и выбрала археологию, потому что это мне было действительно интересно.
Иерусалим, конечно, сильно повлиял на меня. Я долгое время работала здесь экскурсоводом, регулярно водила по местным достопримечательностям паломников и туристов, и атмосфера этого города, и интерес к его прошлому, конечно, во многом определили мой дальнейший путь.
Если говорить о самом Иерусалиме – обусловлены ли его уникальность и возвышение какими-либо объективными причинами? Ведь не сказать, что в нем были какие-то особенно благоприятные условия для бурного роста. Или все дело исключительно в его религиозном значении?
Да, действительно, каких-то объективных причин, например, экономических, не было для того, чтобы Иерусалим стал хотя бы просто большим городом, не говоря уже о «центре мира». Причины, безусловно, кроются в его религиозной истории. Этот город был небольшим из-за недостатка питьевой воды и удаленности от важных торговых маршрутов. Но он превратился в важный религиозный центр примерно три тысячи лет назад после того, как царь Соломон построил здесь Храм – главное святилище иудаизма.
С тех пор Храм неоднократно перестраивался, разрушался, и сегодня от него осталась одна так называемая Стена Плача – но это место остается священным для иудеев. Потом, по своим причинам, Иерусалим стал важным духовным центром для христиан – это произошло, примерно, начиная с IV века н.э. Это уже было гораздо более глобальное явление, потому что христианство к тому времени успело распространиться от Пиренеев до Индии. Ну а уже в VII веке Иерусалим стал духовным центром и для мусульман.
Если посмотреть с чисто утилитарной точки зрения, делить в Иерусалиме совершенно нечего – здесь нет каких-то больших запасов полезных ископаемых, важных транспортных узлов, с водой по-прежнему плохо. Но история распорядилась так, что для каждого иудея, христианина и мусульманина этот город совершенно особенный, и это не могло не сказаться на его судьбе самым прямым образом.
С другой стороны, Иерусалим - столь сложный, многослойный город, здесь столько всего происходило, что даже человек неверующий либо нерелигиозный под влиянием этого обилия истории и наполненности различными смыслами невольно проникается значимостью места.
Как представишь себе, кто ходил по этим камням – царь Соломон, Иисус, Ирод, халиф Омар, Ричард Львиное Сердце, Саладин…
И даже албанские паломники…
Совершенно верно, даже паломники из далеких древних стран, в том числе из Кавказской Албании, чьи имена затерялись в волнах истории, особенно бурных в этих краях.
Или взять, к примеру, тот же Куббат ас-Сахра – Купол Скалы, одну из красивейших мусульманских построек мира. Как подумаешь, что она построена еще в начале VIII века, и сооружение практически в оригинальном виде дошло до нас – мурашки по коже.
Думаю, только уж совсем бесчувственный либо ограниченный человек, попав в Иерусалим, не способен проникнуться всем этим и может просто назвать его, например, «восточным базаром». Хотя, признаться, в свою бытность экскурсоводом встречала и таких.
В своей статье под названием «Албаны на Святой земле – отсутствие археологических свидетельств или свидетельство отсутствия?» (которая вошла в недавно изданный справочник «Кавказская Албания») Вы отмечаете, что в «Истории страны Алуанк» приводится список из целых 10 албанских монастырей Иерусалима, и у многих даже указано расположение. Проводилась ли какая-то работа по выявлению этих культовых мест и сопоставлению с историческим источником?
Поскольку речь идет о монастырях, которые мы пока знаем исключительно из текста, занимались этим прежде только люди, которые исследуют тексты. Причем это были арменологи, так как текст («История страны Алуанк» - прим.ред.) дошел до нас только на армянском языке. Мы не знаем, был ли он написан на армянском либо переведен на него с другого языка, например, кавказско-албанского.
Один из этих исследователей работал еще в 60-е годы – замечательный арменолог Аведис Санджян, еше один – Майкл Стоун – является основателем кафедры арменистики в Иерусалимском университете, где я тоже училась.
Но заниматься этим очень сложно, так как для локализации упомянутых монастырей не хватает данных. Некоторые описаны как находящиеся возле чего-то, некоторые просто перечислены. У меня есть кое-какие предположения, но до полевых работ дело не доходит, в том числе потому, что у нас нет достаточно четких оснований для их начала. Чтобы вот так взять и раскрыть раскоп в середине города нужны гораздо более веские доводы, то есть должна быть очень высокая вероятность того, что определенный объект находится именно здесь.
Обратите внимание, что ни один из армянских или грузинских монастырей, обнаруженных в Иерусалиме и окрестностях, не был найден таким способом, то есть через указание в тексте. Потому что их локализация слишком неопределённая в источниках, эти тексты писали люди совсем другой эпохи и в совершенно иных условиях – для их современников, особенно местных жителей, возможно, все было бы гораздо понятнее.
Ни один из раскопанных на сегодняшний день грузинских или армянских монастырей не указан в известных нам армянских и грузинских источниках. А те, которые там упомянуты, до сих пор не найдены. Практически все армянские и грузинские монастыри византийского и раннеисламского периода обнаружены благодаря так называемым охранным раскопкам, когда из-за развития города, необходимости что-то строить, перекладывать коммуникации и т.д., по закону должны проводиться археологические изыскания. Можно сказать, что они найдены случайно.
Поэтому, в случае с албанами у меня нет четкого представления, где точно находились эти монастыри. Да, мы можем очень примерно сказать, что некоторые из них располагались рядом с такими-то известными зданиями – но где именно? Между прочим, совершенно не исключено, что какие-то из упомянутых в источнике монастырей уже найдены, но мы просто пока не можем идентифицировать, что это именно то самое сооружение.
Для того, чтобы точно «опознать» монастырь, нам нужно найти надпись, желательно на албанском языке, или, в крайнем случае, на греческом, в которой будет упоминание имени того, кто воздвиг монастырь, и имени святого, в честь которого он возведен, кому посвящен. И тогда у нас уже сложится конкретная картина. Дело в том, что личные имена людей церковных представляют из себя довольно ограниченный набор – так было в византийский период, так это обстоит и сейчас. Чаще всего это имена греческого происхождения, они не национальные, и исключительно по имени кого-то определить крайне сложно. Поэтому нужны дополнительные маркеры. А этого, к сожалению, пока нет, и перекрестный анализ, который позволил бы сопоставить текст с археологической реальностью, на данный момент невозможен.
Насколько я понимаю, уже в описываемое в источниках время часть монастырей не функционировала, и есть четкие указания на то, что они принадлежат мусульманам. Что это был за период и продолжали ли после завоевания Халифатом в Иерусалиме (и в целом на территории бывшей византийской Палестины) существовать те же албанские монастыри?
Да, оба источника, где упоминается албанское монашеское присутствие на Святой земле – это уже названная нами «История страны Алуанк» Мовсеса Каланкатуаци (он же Дасхуранци) и список Анастаса Вардапета – описывают, очевидно, реалии раннеисламского периода. Четкие указания, что часть монастырской собственности перешла к мусульманам (они именуются «таджики/тачики»), позволяют нам довольно точно датировать текст. Вероятнее всего, очевидцы, которые сделали соответствующие записи, побывали в Иерусалиме спустя относительно короткое время после завоевания Иерусалима мусульманами в 638 году.
Это период, когда христианские общины начинают «скукоживаться», в церкви становится некому ходить, становится все меньше монахов, которые ухаживали за культовыми сооружениями. И это совершенно не так, что пришли мусульмане «с саблей» и всех убили либо прогнали, это так не работало. Сейчас мы это понимаем благодаря массе археологического материала.
Мусульманские правители первых примерно 150 лет были вполне толерантны, и вопросы веры покоренного населения для них были не важны. На христиан они не давили. Но с течением времени полный разрыв всяких культурных и экономических связей с Византией, которая теперь враг, резкое снижение интенсивности судоходства приводят к тому, что паломников становится все меньше и меньше. Монашеские общины, состоявшие главным образом не из местных христиан, а приходящих извне, начинают таять. В середине VIII и ближе к IX веку мы видим, что монастыри постепенно «схлопываются». На археологическом материале уже можно наблюдать, что молятся не во всей церкви, замуровывают какие-то двери, какими-то помещениями уже не пользуются, то есть народу становится все меньше и меньше.
Параллельно приходит к власти Аббасидская династия, которая начинает нажимать на христиан и остальных немусульман, увеличивает налоги. Соответственно, угасание христианских общин усиливается, и уже в IX веке на Святой земле они сохраняются в считанном количестве мест.
У нас есть очень интересный документ 808 года, который составила местная церковь для Карла Великого, франкского императора. Это список всех церквей и монастырей Святой земли – жалкая картина, скажу я вам. Уже к тому времени полноценно функционируют лишь Храм Гроба Господня и главный здешний монастырь, расположенный в пустыне к востоку отсюда – Мар Саба (Лавра Саввы Освященного). Все остальное – это остатки былого величия: тут два монаха, тут четыре и далее в таком духе, при том, что раньше это были тысячи людей.
Монастырь Святого СаввыИ, возвращаясь к теме выявления монастырей, вполне может оказаться, что какие-то из них с годами по ненадобности превратились просто в жилые дома, и их уже не выявить вот так сразу. Или изменилась сама паства, которая стала мусульманской и ей христианский монастырь, очевидно, не нужен.
А может быть еще интереснее – у нас есть сейчас свидетельства того, что некоторые церкви, которые фактически выходят из употребления, продолжают использовать в IX-X веках как культовые места. Недавно раскопан возле города Бейт-Шемеш к западу от Иерусалима большой монастырь, который был основан в V веке – очень нарядный, богатый, с мозаичными полами и т.д. Потом он начинает уменьшаться в размерах, часть помещений уходит из употребления. А уже в IX веке мы фиксируем в крипте церкви, то есть в почитаемой пещере под алтарем, большое количество светильников, которые приходят и зажигают люди, примерно, как сейчас зажигают свечи. Обнаружено более 200 таких светильников, которые датируются IX веком. Это очевидный признак поклонения святому месту.
Мы не знаем, кто эти люди – то ли какие-то остатки христиан, по-прежнему приходящих в церковь, где уже давно нет служб, то ли уже мусульмане, которые принимают святость этого места и почитают (а таких мест довольно много).
Момент перехода от христианско-византийского периода к раннеисламскому очень интересен, и сейчас это очень активно исследуемая тема.
То есть получается, что кавказско-албанские источники, в том числе «История страны Алуанк», проливают свет на еще более масштабные темы, как вот этот интересный период смены христианства исламом.
Да, и остается только сожалеть, что вот этот текст, в частности, у нас (в Израиле) не столь известен в исследовательских кругах. Тематика Кавказской Албании считается очень узкой и нишевой, хотя на самом деле нет – из текста той же «Истории страны Алуанк» можно извлечь чрезвычайно интересные сведения, позволяющие под новым углом взглянуть на историю Святой земли и еще шире – на масштабные процессы перехода от христианства к исламу на территориях, покоренных мусульманами.
Если мы говорим о феномене монашества – в чем причины его возникновения? Оно было характерно для раннего христианства или его появление стало следствием скопления большого числа паломников на Святой земле?
Как массовое явление монашество возникает в IV веке. Конечно, были аскеты и в самый ранний период, тот же Иоанн Предтеча (Иоанн Креститель).
Но уже развитый институт монашества формируется по довольно интересным причинам: после того, как запрет на христианство отменяется в 324 году, оно начало утверждаться повсеместно с большой скоростью. И теперь гонимые ранее христиане видят, как те, кто вчера их притеснял, теперь сами возводят церкви, молятся в них и стремятся показать, что они самые истовые из верующих. В этой ситуации были люди, которые продолжали искать духовного подвига, которых не устраивала такая «рутинизация» их религиозной жизни. И вот они начинают уходить в пустыню, лишая себя большей части мирских благ, в поисках той самой духовной брани. Они превращаются в отшельников, смысл жизни которых – победить в себе все земное, убить «животное начало», посвятить жизнь молитве, труду и нравственному очищению, уподобиться бестелесным небесным созданиям. Отсюда и все эти очень странные для современного человека практики аскезы – изнуряющее голодание, длительный отказ от сна, самоистязание и т.д.
Монашество впервые появляется в Египте, и первым монахом считается Антоний Великий. Довольно скоро такие же одиночки появляются и в Палестине, и в Сирии – благо все это относительно близкие регионы с существующими испокон тысячелетий внутренними коммуникациями.
Со временем слухи об этих отшельниках распространяются по городам и весям, они становятся, как сейчас бы сказали, «знаменитостями». Люди начинают ходить и смотреть на них, проникаться их идеями, подражать им. Даже если сами монахи этого не хотят и желают лишь уединения, их последователей становится все больше и больше – таким образом и появляются первые монастыри. Причем во многих из них монахи-отшельники продолжают жить каждый сам по себе (т.н. лавры), чаще всего в отдельных пещерах. Они встречаются только на церковной службе по воскресеньям.
Но возникают и монастыри-общежития – это некие большие здания или комплексы зданий, где все живут вместе. Число и тех, и других монастырей увеличивается, им благоволит государство, и вскоре в эту систему попадают и паломники из Кавказской Албании, Грузии, Армении, так как по прибытии они селятся в этих монастырях, и многие в них остаются (тогда, как мы понимаем, ВНЖ для этого не требовался).
На следующем этапе, уже, судя по всему, в VI веке, они начинают основывать свои отдельные монастыри – армянские, грузинские, албанские. В этом смысле кавказские монашеские общины уникальны.
Мы знаем, что именно в монастырях, ставших центрами интеллектуальной жизни того времени, делались многочисленные переводы христианских священных текстов на разные языки (включая кавказско-албанский). Как формировалась эта специализация монастырей? И на кого, в первую очередь, были рассчитаны данные переводы – на прибывающих паломников или паству в соответствующих странах?
В этом вопросе мы можем ориентироваться на грузин, так как сохранилось очень много переписанных на Святой земле и Синае грузинских рукописей именно в самой Грузии. В случаях с армянскими и кавказско-албанскими текстами, предполагаю, ситуация была такая же, но пока мы не располагаем такими образцами. Все-таки сложности исторических событий наложили свой отпечаток, а в Грузии большая часть этих рукописей сохранилась в горных областях, в первую очередь – Сванетии. Туда поднимали культурные ценности в случае крайней необходимости, когда им угрожало уничтожение.
По грузинским рукописям мы можем проследить, как эти процессы интеллектуального и духовного обмена проходили в ранний период.
Представьте себе: монахи приходят со своей родины сюда, на Святую землю, попадают вот в этот очень питательный «интеллектуальный бульон» монастырей, где вместе живут люди из самых разных мест, разговаривающие на разных языках. Вокруг них очень много книг – фантастические для тех времен библиотеки монастырей, к огромному сожалению, практически не сохранились, и о них у нас есть смутное представление.
Только одна такая библиотека сохранилась полностью – в том самом монастыре Святой Екатерины на Синае в Египте, где и были обнаружены кавказско-албанские рукописи, поверх которых был написан грузинский текст, то есть палимпсесты. Это единственная библиотека древнего мира, которая дошла до нас более-менее целиком.
И вот эти самые монахи, проникнувшись окружающим интеллектуальным великолепием, хотят поделиться им со своими друзьями, общинами, и так начинают переводить. Мы знаем, например, что упомянутый уже мной монастырь Святого Саввы был важным переводческим центром, особенно, в контексте грузинских текстов. Потом, когда в VII веке монашеская жизнь тут постепенно затухает, многие перебираются на Синай и там продолжают эту деятельность.
По всей видимости, люди, которые приходят сюда как паломники, забирают часть из переведенных книг домой. Таким образом они попадают туда, на Кавказ.
То есть какого-то специального заказа на эти переводы из той же Кавказской Албании не было?
Полагаю, что поначалу этого точно не было, ведь, скажем так, христианский интеллектуальный продукт на раннем этапе создавался именно здесь. Скажем, церковный календарь, порядок праздников и прочее. Кавказские церкви долгое время использовали календарь Иерусалимской церкви, и все праздники отмечали по нему.
А в более поздний период да, мы знаем о подобных заказах на переводы – правда, это уже в средние века. Если говорить о том же грузинском материале, то этих рукописей, изготовленных, скажем, до X века, очень много, многие дошли до нас в нескольких экземплярах. Понятно, что для местной общины грузинской такое количество книг просто не нужно. То есть мы можем делать вывод, что переводились и переписывались книги специально для того, чтобы отправить их домой, и чтобы ими там пользовались.
Можно ли сейчас, опираясь на имеющиеся скудные данные, предположить, где могут быть найдены новые источники на кавказско-албанском языке либо на других языках, связанные с этим государством?
Очень сложно сказать, любое предположение будет довольно спекулятивным. На сегодняшний день большая часть археологического материала компонуется вокруг Иерусалима. Кроме того, что Иерусалим был и остается главным святым местом, это и археологически наиболее разработанный кусок Святой земли. Где больше копают, там и больше находят материала – те же упомянутые армянские и грузинские монастыри, найденные при спасательных раскопках, тому свидетельство.
Но исследования продолжаются. В 2016 году, когда я писала свою докторскую диссертацию, весь юг Святой земли на археологической карте отсутствовал, был пустым. С тех пор там добавилось несколько точек, в том числе, городок Нессана на самой границе с Египтом и соседняя Шивта, где мы нашли армянскую надпись.. Интересно, что экспедицией, которая работала в Нессане 100 лет назад, тоже были сделаны армянские находки, которые тогда просто не опубликовали. А сейчас мы нашли в Нессане, уже в архивных исследованиях, грузинскую надпись.
Это все очень интересно – к слову об уникальности кавказского материала для изучения гораздо более широких вопросов, связанных с историей христианства. Армянская надпись сделана на стене церкви такой высоте, что даже если три человека встанут друг другу на плечи, написать ее невозможно. Значит, человек писал ее, когда церковь уже рухнула, на ее руинах. А грузинская надпись из Нессаны относится к IX-X веку, времени, про которое мы очень мало знаем. А как же мы тогда можем ее датировать? По форме букв, которая со временем меняется, и для определенного исторического периода характерно свое особое начертание.
И мы знаем, что в тот момент ни Шивты, ни Нессаны уже нет, одни руины – но по этим свидетельствам понимаем, что паломники продолжают ходить тем же древним маршрутом на Синай, расписываются на руинах церквей. Таким образом и складывается историческая мозаика той эпохи.
Позвольте мне, в таком случае, взять небольшую «спекуляцию» на себя: правильно ли я понимаю, что перспективными в плане поисков кавказско-албанских источников, кроме Иерусалима, могут быть вот эти города на пути к святыням Синая?
Совершенно верно (улыбается). Мы сейчас начинаем раскопочный проект в Нессане, этом ныне маленьком поселке, где в византийское время находилась последняя остановка паломников перед началом дороги на Синай. Надеюсь, нас ждет много интересного.
Погребальная надпись из Умм Лейсуна
Говоря об отражении в местном материале кавказской специфики, нельзя не вспомнить интересную находку в Умм-Лейсуне недалеко от Иерусалима – грузинскую погребальную надпись, где предположительно упомянут епископ Партава Иоанн и указано, что он грузин. Об этом Вы довольно подробно пишете в своей статье. Может ли эта находка быть отражением сложных взаимоотношений Албанской, Грузинской и Армянской церквей в то время?
Мне кажется, за этой уникальной погребальной надписью действительно скрываются какие-то очень драматические события. Хотя на данный момент не очень понятно, кто этот Иоанн, который упомянут на надгробной плите, чей он епископ, и почему там столь нарочито выделено, что он грузин (что совсем не характерно для надписей того периода).
Там написано, что он «епископ Пуртави» - такого населенного пункта в Грузии нет, и я предполагаю, что имеется в виду Партав – столица Кавказской Албании и резиденция патриаршего престола.
Все это, конечно, предстоит еще исследовать. Но, повторюсь, у меня почти нет сомнений, что за этим скрывается какая-то глубокая и интересная история, в том числе связанная с той самой большой кавказской схизмой, когда церкви Грузии, Албании и Армении находились в очень сложных взаимоотношениях между собой и с Византийской Церковью.
Кстати, есть предположение, что последовавшее спустя века растворение албан-христиан (не считая небольшой их части – современных удин), началось не с арабского завоевания, а раньше, когда часть албан последовала за Грузинской церковью, окончательно принявшей в начале VII века решения Халкидонского собора (в котором не участвовали представители кавказских церквей), а часть – за Армянской, которая их не приняла. Но я археолог, не историк, поэтому выразить компетентное мнение по этой теории мне сложно.
И в завершение – можно ли все-таки в обозримом будущем ожидать новых находок, связанных с Кавказской Албанией, на Святой земле или нам стоит довольствоваться тем, что есть?
На сегодняшний день нового материала, помимо найденных на Синае палимпсестов, нет – хотя этого тоже немало, и их изучение, как Вы знаете, продолжается. Но в любой момент, хоть завтра, в ходе каких-нибудь спасательных раскопок в Иерусалиме может быть найден албанский монастырь, чему я нисколько не удивлюсь. Я буду одной из первых, кто об этом узнает, и с радостью примусь за изучение.
От всей души благодарю Вас, Яна, за Ваши исследования и столь интересную беседу.
Спасибо и Вам.
Беседовал Гусен Шахпазов
Корреспондентский корпус ФЛНКА
Советуем Вам зарегистрироваться, чтобы быть полноправным юзером нашего сайта.
Возможно Вам будут интересны:
О новых достижениях и старых проблемах албанистики
"Albania Caucasica" представили ИВ РАН
Революционный труд Albania Caucausica
Комментарии (0)
