Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Судьбой подаренная встреча

Возможно, о Жанет Селимовой наши читатели уже слышали. У себя на родине, в Азербайджане, она известный режиссер, народная артистка республики.

Создательница Камерного театра, профессор Азербайджанского университета культуры и искусств. У Жанет-ханум много заслуг и достижений, справедливо отмеченных ее республикой наградами и званиями. И может быть, мы никогда о ней не узнали бы, хотя она проживает в соседней республике, если бы ни один факт.

Жанет Алибековна Селимова по отцу лезгинка. Ее отец Алибек Селимов в начале прошлого века родился и жил в селении Ахты. Когда ему было 10 лет, в селе случилась эпидемия, и родные Алибека погибают.

Каким-то чудом он попадает во Владикавказ, где счастливый случай приводит его, беспризорного мальчишку, к аптекарю. Тот, разглядев смышленого ребенка, берет его в помощники. Алибек быстро запоминал как названия на латыни, так и способы приготовления лекарств.

Эти знания помогают ему, уже молодому юноше, устроиться в дальнейшей жизни, когда он попадает в Азербайджан. Но в родное село он так и не возвращается, хотя очень часто вспоминает и тоскует. Эти воспоминания очень красиво озвучивает Жанет Алибековна, стоя на мосту над Ахты-чаем в фильме азербайджанских кинематографистов Nisgil, снятом в Ахтах несколько лет назад.

Это и было началом ее знакомства с родиной отца и его земляками. Второй раз в Ахты она приезжала в конце марта нынешнего года, в канун своего профессионального праздника – международного Дня театра. Но еще до Ахты была встреча с коллективом лезгинского музыкально-драматического театра и знакомство с древним Дербентом.

Инициатором и организатором этого вояжа к нам режиссера Жанет Селимовой и ее помощника и коллеги заслуженного артиста АР Шовги Гусейнова был Камран Курбаналиев, главный редактор издаваемого в Баку журнала лезгинской культуры «Алам».

 
Я была свидетелем того, как Жанет Селимова выступала перед артистами лезгинского театра. Какой силой слова и убеждения обладает эта маленькая и уже немолодая женщина. Она человек с хорошим профессиональным образованием, колоссальным режиссерским опытом, ей приходилось работать на разных сценических площадках.

Она талантлива и видно, как она любит избранную ею когда-то профессию. К тому времени, когда она поступила в Ленинградский Государственный институт Театра Музыки и Кино, она уже имела одно высшее образование – филологическое. Но второе было – призвание и судьба. Я сопровождала Жанет Алибековну в ее поездке. По дороге из Дербента в Ахты я записала с нею небольшое интервью. Предлагаю вам эту беседу.


Жанет Алибековна, расскажите, пожалуйста, как вы пришли в театр и стали режиссером?


Я родилась и выросла в тяжелое время, в 1940 году. Тяжело было всем, всей стране. Тяжело было моим родителям, хотя отец всегда работал, но приходилось во всем отказывать себе. Вокруг было много горя, страданий. В 1944 году по болезни умирает мой старший брат Мусабек.

Это становится сильнейшим ударом для моих родителей, которые так и не оправились после его смерти. А потом после войны еще долго страна жила в суровом режиме, когда надо было все восстанавливать. А мне хотелось жить и радоваться жизни, и вот я придумывала себе другие миры, воображаемые, чтобы уйти от этой реальности.

И в школе, и в университете я всегда участвовала в драмкружках и в самодеятельности. Мой папа считал, что надо иметь хорошее образование, а театр – это так, увлечение. Поэтому я поступила в азербайджанский университет на филологический факультет. Но и там я жила нашим драмкружком. После окончания университета я твердо решила, что поеду в Ленинград поступать в театральный.


Вы, наверное, тепло вспоминаете студенческие годы?

Конечно, это было незабываемое, самое лучшее время в моей жизни. Я с гордостью ношу это имя – шестидесятник. Это было в 1962 – 68 годы, тогда еще работал «Самиздат», мы прочли всего Солженицина. Тогда только стали выходить его подпольные романы «Один день Ивана Денисовича», «Раковый корпус», «В круге первом».

Мы жадно все читали. Тогда же впервые вышли книги Осипа Мандельштама, впервые заговорил и потряс нас Иосиф Бродский. Я не говорю о театральных постановках, а это было время расцвета творчества Анатолия Эфроса.

Время, когда в Ленинград к нам в институт приезжал Питер Брук с Полом Скофилдом и своим гениальным «Королем Лиром». Я помню, мы ночным поездом «Красная стрела» ездили в Москву смотреть постановку Лоренса Оливье «Отелло» и ночью этим же поездом возвращались в Ленинград. А потом бесконечные споры, обсуждения.

Прошло уже почти полвека, почти вся жизнь, но мы с однокурсниками, с моими дорогими мальчиками, как я их называю, несмотря на то что им уже под 70 – 75 лет, встречаемся: они приезжают ко мне в Баку, я езжу в Ленинград. Та нерасторжимая связь, духовная платформа видения мира, которую дал нам институт, она держит нас вместе.

Какими были первые годы вашего возвращения на родину в Баку?

Я приехала в Бакинский театр русской драмы. После того как я проходила практику в БДТ у Товстоногова у Игоря Владимирова, мне показалось, что это такое рутинное место, ничего не знающее о новейших течениях, об этюдном методе работы. Меня возмущало, что как сто лет назад работали, так и работают.

Сейчас я понимаю, что я была не права, это были хорошие актеры, прожившие свой век в театре, крепкие профессионалы, среди них были талантливые люди с интересным прошлым. Некоторые из них работали в старых русских антрепризах Собольщикова – Самарина, но я по молодости это все не восприняла. Сейчас я считаю это большой ошибкой. Молодость всегда бескомпромиссна, всегда агрессивна, всегда настаивает на своем. Конечно, сейчас я бы так уже не поступила.

 
У вас наверняка была возможность остаться в каком-нибудь столичном театре, но вы вернулись в Баку. Почему?

Я очень привязана к родным местам и не мыслю своей жизни без Баку. Как можно проснуться, и не увидеть моря? Не пройти по берегу. Я очень люблю этот город, я прожила в нем жизнь, я себя не мыслю в другом городе. Когда я училась в Ленинграде, я ненавидела весну.

Этот лютый холод, когда ждешь тепла, а тут ладожский лед пошел, опять морозы вернулись, черемуха зацвела, снова холодно. Я уже еле-еле дожидалась начала белых ночей, когда этот холод пронизывающий кончался. Я всегда мечтала вернуться в Баку. Я не мыслю себя в другом месте, кроме моего родного города.

Вспомните, пожалуйста, вашего отца. Каким он был?

Папа Алибек Селимович был необычайно мягкий и добрый человек. Для меня мужчина это не тот, кто может сильно ударить по столу, громогласно сказать и настаивать на своем, а тот, кто может понять слабость, простить и помочь. Для меня образец мужественности – это мой папа, который считал, что никогда не стоит спорить с женщинами, перечить им.

Женщины слабые, – считал он, – они и по уму не тянут с мужчинами, и по силе. Он избегал конфликтов, всегда старался все уладить, не обращать внимание на какие-то мелочи. Он был сумасшедшим трудоголиком, обожал свою химию. Он плохо владел русским языком.

И я ему писала все его химические тексты и открытия. При добыче нефти выходят на поверхность подпочвенные воды. Мой папа Алибек Селимович обнаружил, что эти подпочвенные воды очень богаты микроэлементами, и во время войны на основе его открытия у нас в Баку был построен йодо-бромный завод. А йод и бром были стратегически важным сырьем.

Папа всегда занимался своей наукой, был этим занят. Он видел Доброту как доминанту восприятия мира. А мама, наоборот, была строгой. Мы жили в войну, в послевоенный голод. Мама остервенело тянула лямку хозяйки в доме и держала нашу семью. Помню, мы экономили на всем как могли. Папа, занимаясь наукой, никогда не мог заработать больших денег. Все бытовые вопросы лежали на маме, и у нее был жесткий характер.

А была ли у вашего отца связь с Родиной?

К нам приезжали папины родственники. Папа их принимал с особенной добротой и гостеприимством. С какой радостью он говорил на своем родном языке! Тогда не было такого понятия, как оставаться в гостинице, они останавливались у нас.

У мамы было огромное одеяло и множество подушек, приезжих родственников мы располагали как могли, старались угодить им. Мы с мамой были всегда рады этим гостям, мы понимали, что для папы они дороги , как его связь с той землей, которую он когда-то покинул.

Сейчас вы поддерживаете связь с папиными родственниками?

Да, они сейчас живут в Худате, в Кусарах, в Баку, и связи мы поддерживаем.

Театральные коллективы нашей республики испытывают определенный кризис в том плане, что всегда приходится бороться за зрителя. Испытывают ли эту проблему театры Азербайджана?
 
Вы знаете, театр всегда в условиях кризиса, потому что ему всегда приходится бороться за зрителя. Не кризисного состояния не бывает, даже в самом успешном театре. Потому что в театре все мимолетно, сегодня у тебя огромный успех, а завтра зритель отвернулся от тебя, и надо этот велосипед крутить все время, иначе упадешь.

Я никогда не изменяла своим принципам, где бы я ни работала. Театр должен нести просветительскую миссию, но не в плане, как сейчас у нас говорят, «театр – это университет, театр – это школа, кафедра…». Боже сохрани! Я всегда считала и считаю, что театр – это развлечение.

Ни один зритель не купит билет для того, чтобы выслушать кафедру, люди идут в театр для того, чтобы развлечься. А как я развлекаю, зависит от моего культурного уровня, от моего мировоззрения, от моей духовной жизни.

Я всю жизнь проповедовала хорошую драматургию только потому, что в ней великие идеалы. Только хорошая драматургия заставляет задуматься сидящих в зале о глобальных вопросах. Зачем мы живем? В чем смысл нашей жизни? Как мы несем добро людям? И только хорошая драматургия снимает то агрессивное напряжение, которое заложено в людях.

Часто ли вы выезжаете на гастроли?

У нас так построено, что гастроли организовывает не театр, а Министерство, которое финансирует эти поездки. В принципе, это зависит от таланта и способностей администрации театра, умения выкроить деньги и договориться с принимающей стороной.

Когда мы работали в камерном театре, нам это удавалось, и мы довольно часто ездили. Мы ездили в Иран, в Турцию, в Москву. Для меня Иран одно из близких и дорогих мест, я скучаю, когда долго не бываю в Иране, скучаю именно по этому приему. А как нас там принимали! С восторгом!

Там очень много азербайджанцев, и наш приезд туда – праздник. Вот вчера мы говорили с Камраном Курбаналиевым, что лезгины – разделенная нация, но не менее разделенная нация азербайджанцы, с гораздо большей трагедией. Ведь большая часть азербайджанцев осталась на севере Ирана.

Осталась, ничего, не страшно, это всего лишь граница. Но остались в государстве, которое преследует их национальность. Вот это очень обидно и несправедливо. Чтобы сделать карьеру, я должна поменять имя и фамилию так, чтобы меня считали персом. Я считаю это несправедливо: бедные, они стонут, поэтому они так рады, когда мы туда приезжаем из страны, где свободно говорят на их родном языке.

Вчера у вас было знакомство с коллективом лезгинского театра, вы погуляли по Дербенту. Можете поделиться, какие чувства вы испытали от этих встреч?

Когда я зашла в здание театра и увидела лица актеров, актрис, стертых многочисленными гримами, я сразу ощутила то место, где могу жить и работать. Я ощутила Дом, в котором живут родные мне люди. Лица артистов особенные!

Они приспособленные принять множество ликов, я их узнаю везде, как бы накрашены и замаскированы они ни были. Я вчера провела, можно сказать, сказочный день, в кругу родных мне людей, актеров. Я говорила о театре, и для меня это был праздник, потому что редко приходится так подробно и много говорить о любимом деле.

Ну а город – это вообще сказка! Как говорится, судьбой подаренная встреча! Знаете, меня потряс гид крепости Нарын-кала Керим. Потряс своей артистичностью, своими глубочайшими знаниями истории родного ему города и крепости. Керим, одинаково хорошо говорящий как на русском, так и на своем родном лезгинском языке. Да и сама крепость – чудо! Побывать в ней – большое событие для меня.

Что вы ждете от встречи с Ахты?

Предполагать и ожидать можно по-разному. Жизнь прекрасна своей непредсказуемостью. Иногда даже силуэт дерева будит в человеке массу эмоций. А я однажды совершенно случайно встретилась с человеком из Ахты. Он тоже Селимов, у него небесно-голубые, как у моего папы, глаза.

И вдруг я увидела родовые черты, что-то близкое и родное было в этом человеке. Я все время помню о нем и возвращаюсь мысленно к нему. В Ахты я надеюсь увидеть родные лица.

Федеральная газета «Настоящее время»

Дайджест

Поделиться

Возможно Вам будут интересны:

Граница с Азербайджаном превращается в стихийную свалку?

Минкультуры Азербайджана готово оказать поддержку в реконструкции азербайджанского театра Дагестана

Дурия Рагимова. Боль утраты…

Правозащитники обращают внимание Рамазана Абдулатипова на похищение жителя Дербента

В Дербенте пытали током 18-летнего парня

Комментарии (0)


Официальный сайт FLNKA.RU © 1999-2021 Все права защищены.

Российская Федерация, г. Москва

Федеральная лезгинская национально-культурная автономия