Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Фахраддин Абосзода: Рано ещё говорить о триумфе Рохани

В Иране после победы Х. Рохани на выборах президента 14 июня 2013 года происходят в основном вялотекущие политические процессы, свойственные промежуточному периоду по передаче власти от предшественника.

Известно, что новоизбранный президент Ирана приступит к выполнению своих полномочий в августе текущего года. Пока же он, согласно традициям, проводит различные встречи с основными политическими группировками, доминирующими на политической сцене государства, и готовится к формированию своего кабинета.

Как говорится, выборы выборами, а страна и мир на фоне весьма радужных настроений, преобладающих у части иранского электората и международного сообщества, находятся в ожидании того, какую конкретную политику и – главное – как будет проводить Х. Рохани, и чем он запомнится в истории Ирана. Немаловажным является и то, какие опасности ожидают его на новом посту, в условиях полной неожиданности и труднопрогнозируемости внутренних и внешних процессов. Исходя из этого, мы собираемся поделиться с читателями с некоторыми своими размышлениями по некоторым из таких вопросов, которых, к сожалению, накопилось гораздо больше, чем названо ниже.

Первая опасность для Ирана, на наш взгляд, заключается в том, что вместо одного победившего на выборах президента страна может получать аж целых трех президентов: Х. Рохани + Х. Рафсанджани + М. Хатами. Что бы ни говорили об интеллектуальных и дипломатических способностях новоизбранного президента, как бы положительно не оценивали это для его предстоящей работы на посту президента, практически ни один наблюдатель не обращает внимания на то, что Рохани за все годы своей политической биографии не работал во главе какой-нибудь значимой управленческой структуры, где бы требовалась демонстрация «политической фантазии» и воли. Он всегда славился как «хороший исполнитель». Это является огромным минусом для главы исполнительной власти такой огромной страны, особенно на нынешнем этапе, когда отсутствует статика в происходящих процессах буквально во всех сферах внутренней и международной жизни, и все находится в перманентной динамике (Для сравнения скажем, что его предшественник Ахмадинежад до того, как стать президентом, долгие годы работал на посту губернатора крупнейших регионов Ирана, а перед самыми выборами президента в 2005 году был мером Тегерана. Немаловажным является и то, что за время работы на таких ответственных постах, Ахмадинежад показал себя как блестящий хозяйственник и столь же удачный политик).

В таких условиях, на наш взгляд, новому президенту придется нелегко в таких ситуациях, - которых у него будет более, чем достаточно, - когда ему придется принимать самостоятельные, часто неординарные и мгновенные решения, имеющие судьбоносное значение для государства и народа. В этом смысле стоит еще выяснить на практике правильность оценок некоторых, в том числе российских экспертов (например, главы комитета по международным делам Совета Федерации Михаила Маргелова), о том, что Рохани является «антиподом Ахмадинежада». Может быть, это на самом деле так и есть. Но при этом приходиться держать в уме и такой вопрос: а насколько выгодно Ирану и его населению то, что новый президент является «антиподом Ахмадинежада»? Вряд ли у того же М. Маргелова сегодня найдется ответ на данный вопрос.

Поэтому многое в работе Рохани будет зависеть от того, насколько он сможет освободиться от своих опекунов в лице Рафсанджани и Хатами и будет самостоятелен при принятии судьбоносных решений для страны. Хорошо зная менталитет иранцев, мы понимаем, что поддержка Рохани со стороны экс-президентов не будет ограничиваться одними дружескими советами, а произойдет чуть ли ни в форме прямого участия при принятии подобных решений.

Вторая опасность – фактически расколотый электорат. Известно, что общее количество имеющих право голоса в стране составляет около 50,5 млн. человек. За Рохани проголосовали 18,6 млн. чел. (50,71%) из примерно 37 млн. иранцев, явившихся на избирательные участки. Это – чуть больше одной трети избирателей. Сможет ли Рохани доказать обществу, что он является президентом всего населения, а не только проголосовавшей за него части электората, - вопрос, который пока остается открытым. Еще неизвестно, будут ли поддержаны все действия Рохани на посту президента всем иранским обществом или же большинством населения страны?

В этом плане, следует обратить внимание на то, что Рохани, в отличие почти всех предыдущих президентов, не имеет своей фракции не только в парламенте страны, но и на уровне местных муниципалитетов. Несмотря на то, что в ходе состоявшейся 15 июня встречи со спикером иранского меджлиса Али Лариджани, последний обещал ему поддержку в парламенте, это еще не означает, что у новоизбранного президента появилась опора в депутатском корпусом. Дополнительное внимание следует обратить на саму фигуру Лариджани, который дальновидно (чтобы не принимать на себя в случае победы бремени проблем, охвативших страну, и не становится объектом общественного недовольства) не принял участия в нынешних президентских выборах, но имеет на руках сильные рычаги давления на президента. Его «поддержка», безусловно, не будет политическим меценатством. Можно констатировать, что, кроме Хатами и Рафсанджани, у Рохани есть еще не один политический «сотрапезник» (и их список не ограничивается фамилией Лариджани).

Некоторые наблюдатели уверены в том, что Рохани будет вынужден утвердить в парламенте новый состав правительства не «пакетом», а поэтапно, с проведением переговоров по фигурам руководителей министерств нефти, информации, экономики и градостроительства. Это самые проблемные портфели, за контроль над которыми в Иране всегда разворачивается закулисная борьба.

А полное преобладание консерваторов в муниципальных советах, от которых во многом и зависит решение конкретных каждодневных социальных и бытовых проблем жителей отдельно взятого населенного пункта, и которые во время выборов поддержали кандидатов консерваторов, создает немало рисков для нового президента («Пресс-папье»).

Третья опасность – возможное быстрое огорчение населения страны (да и мира тоже, особенно в лице коалиции западных стран во главе с США и Израилем) в ответ на высокие ожидания от носителя лейбла «умеренного реформатора», «изысканного интеллектуала» внутри страны и «шейха дипломатии», «крепкого орешка» в международных делах:

а) Что касается внутренней политики, отвечая на вопрос о первых шагах в областиэкономики, Рохани на своей первой после избрания пресс-конференции заявил, что на начальном этапе будет проведена работа по выявлению самых острых потребностей граждан, в частности, в плане снабжения основными продуктами, причем осуществляться это будет при тесном сотрудничестве с пока еще действующим прежним правительством. На втором этапе будет составлен план действий на несколько месяцев вперед, в котором главный акцент будет сделан на установление контроля над денежными средствами и их направление в производственный сектор.

В этой связи возникает весьма справедливый вопрос: а не кажется ли, что новоизбранный президент еще задолго до своей победы должен был знать «самые острые потребности граждан», тем более, если учесть, что он до этого руководил Центром стратегических исследований при Совете по целесообразности? Это просто поразительно, что сам Рохани, да и все остальные претенденты на этот пост, в ходе предвыборной кампании не демонстрировали избирателям всесторонне разработанную программу, в которой в принципе и должны были отразиться все эти вопросы! Фрагментарные заявления Рохани никак не позволяют сделать более или менее вразумительных выводов о том, как именно он собирается решать огромные проблемы, стоящие перед страной, особенно в социально-экономической сфере, не говоря уже о возможном снятии экономических санкций. Одними устными заявлениями? О том, что он собирается разрешить социально-экономический кризис за первые 100 дней своего президентства? Как? Вопрос, на наш взгляд, не из праздных. Тем более, что это не единственный вопрос, ответ на который пока не существует.

В эти дни многие иранские аналитики и журналисты буквально «хором» критикуют политику Ахмадинежада и в один голос выражают свое восхищение новым президентом. Как отмечает обозреватель Али Бадрам, иранцы рассчитывают, что новый президент выступит инициатором политики «инфитаха» - либерализации, как в экономической, так и во внутриполитической сфере. Известно, что в своей предвыборной программе Рохани обещал, что после избрания разработает «Хартию гражданских свобод» и выпустит из тюрем политических узников, в том числе, вождей и активистов «Зеленого движения», основных виновников беспорядков в поствыборные дни 2009 года.

Тут опять возникает вопрос: как Рохани собирается открыть двери тюрем для них? Разве приказ об их аресте исходил от президента Ахмадинежада, чтобы новый президент взял да освободил их? Без личного распоряжения Духовного лидера никто в Иране не имеет полномочий арестовывать политиков такого ранга, тем более, одного из претендентов на пост президента и участника президентской гонки 2009 года. В этом плане, вполне возможно, что аятолла Хаменеи, исключительно в целях некоторого укрепления позиций нового президента и сохранения стабильности в стране, может согласиться на освобождение некоторых из них. Но это не означает, что от нового президента следует ожидать таких шагов, невыполнение которых, в свою очередь, может привести к недовольству его внутренней политикой. Таким образом, те «замки, которые повесили на жизни людей за последние 8 лет» и открыть которые обещает Рохани, «не повешены» предыдущим президентом, чтобы последующий взял и «открыл их».

Некоторые наблюдатели указывают на важность состояния личных отношений между новым президентом и Рахбаром, и того факта, «как тонко, с внесением своих собственных красок будет исполнять генеральную линию верховного лидера президент». При этом они же уверены в том, что многое в действиях Рохани будет зависеть от того, «удастся ли новому президенту доказать верховному лидеру пагубность для страны политики предыдущего президента и убедить его в необходимости «нового курса» («Голос России»).

Не являются ли такие предположения подтверждением того, что в стране, по сути, доминирует режим «ручного управления», в рамках которого у президента остаются весьма туманные возможности только для «корректировки курса Рахбара»?

Наконец, до победы на выборах, Рохани ничего конкретного, кроме общих заявлений вроде намерения «создать правительство благоразумия и надежды», не говорил о своей команде, с помощью которой он собирается решить предстоящие задачи своего кабинета. В этом смысле, его заявление «Я сформирую кабинет, который восстановит устойчивое развитие экономики, укрепит истинные ценности в обществе и наладит отношения с внешним миром» не может служить основанием для серьезных выводов, пока мы не узнаем, кто именно будет в этой каманде.

б) Во внешней политике - как более или менее знакомый со структурой власти в Иране эксперт может выступать с весьма радужными заявлениями о том, что якобы Рохани вполне под силу добиться потепления отношений с Западными странами, если, согласно Конституции ИРИ, эти вопросы находятся в прямом ведении Духовного лидера страны?

В этих условиях горячие поздравления в адрес Рохани со стороны руководителей ряд европейских стран, в первую очередь Франции, Германии, Италии и пр., напоминают их поддержку в адрес Горбачова в конце 80-х годов прошлого века и в адрес премьер-министра Турции Эрдогана, который еще недавно был «любимчиком» Запада, ставился в пример многим руководителям мусульманских стран и в одночасье превратился в их глазах в «самого ненавистного диктатора», силой подавившего акции протеста в Стамбуле. Не скрываются ли за этими радужными поздравлениями руководителей Западных стран в адрес Х. Рохани их намерение превратить его в «Горбачова иранского разлива»? В этом плане следует обратить внимание на сообщения СМИ якобы о проживании сына Рохани в Италии, а дочки - в Англии, что для Ирана является весьма тревожным сигналом.

Вместе с тем, бросавшийся во время предвыборной гонки акцент предвыборного штаба (имеется в виду, использование Интернет-технологий) на англоязычную аудиторию (т.е. на «мировое сообщество»), тоже создает определенную интригу, о которой мы писали раньше: есть ли это заигрывание с Западом с целью снова затянуть время? Либо мы действительно должны признать ощутимый, значительный прозападный, «либеральный» настрой нового президента? Пока окончательные выводы делать рано, но имеющуяся информация не позволяет принимать второй вариант.

Заявление Рохани о том, что он призывает к «конструктивному взаимодействию» со всем миром и именно так намерен решать существующие в Иране проблемы и добиваться его развития, тоже не позволяет выяснить конкретного механизма осуществления его внешнеполитической платформы. Тем более, сам Рахбар 26 июня в ходе встречи с официальными представителями судебной системы страны, в очередной раз обвинил Запад в том, что эти страны, «во главе с США с подачей сионистов всячески препятствуют решению ядерной проблемы Ирана». По его мнению, «целью Вашингтона является изменить существующую политическую систему в Иране, а вовсе не решение ядерного вопроса Ирана».

Не являются ли эти слова Рахбара своеобразным намеком новоизбранному президенту на то, что ему необходимо знать, «кто является настоящим хозяином в доме»?

В свою очередь, реакция на данное заявление Хаменеи «мирового сообщества» в лице директора МАГАТЭ Ю. Амано не заставила себя долго ждать. 27 июня он заявил журналистам, что «переговоры по ядерному досье Ирана не могут продолжаться вечно». По его словам, позиция руководимой им организации в вопросе иранской ядерной программы «остается прежней, и она не изменилась после выборов президента Ирана».

В этом плане показательным является отношение лидеров развитых стран мира, которые в итоговом коммюнике саммита G8, завершившегося в Северной Ирландии, «отметив факт избрания президента Рохани», в то же время призвали Иран «в полной мере и безотлагательно начать выполнять свои международные обязательства», «серьезно подойти к переговорам в рамках «шестерки», а международное сообщество - «обеспечить полное выполнение санкций ООН».

Кроме собственно ядерной проблемы, остается полная неясность в отношениях Ирана с его ближайщими соседями, и, в первую очередь, с Азербайджанской Республикой и Арменией. В этом плане примечательно, что в опубликованном на прошлой неделе отчете Исследовательского центра иранского парламента критикуются отношения Азербайджана с США и Израилем, и исламофобская политика азербайджанского правительства. Авторы отчета советуют придерживаться «условности в отношениях с Азербайджаном». Такой подход оценивается бакинским исследовательским центром «Атлас» как «месседж консерваторских кругов Ирана новому президенту страны, для того чтобы он не шел на смягчение в отношениях с Азербайджаном, а продолжил поддерживать соседнюю Армению».

Подытоживая сказанное, нам кажется, что вполне прав известный американский историк и публицист, специалист по исламу и Ближнему Востоку Дэниел Пайпс, когда он говорит, что «не спешил бы радоваться, пусть даже новый президент Рохани сможет попытаться сыграть свою роль в сложном механизме власти в Тегеране» («Инопресса» со сслыкой на «La Repubblica»).

Все это говорит о том, что рано еще радоваться триумфу Рохани. Впереди его ждет очень трудная и кропотливая работа, от успешного выполнения которой зависит его политическая судьба и в немалой степени, будущее руководимой им страны. В этом плане, недавние слова Х. Рохани о том, что «прошедшие недавно президентские выборы - поворотный момент в истории Ирана», звучат довольно неоднозначно.

.

Ostkraft

Дайджест