Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Дагестан: вектор религиозной политики

В эту субботу должны завершиться консультации по кандидатурам на пост в главы Дагестана парламентских партий с представителями администрации президента России. В Махачкале первыми выступили с заявлением об отказе от прямых выборов главы региона. Глава многонациональной республики будет избираться парламентом Дагестана из числа своих членов.

Партии, имеющие там свои фракции, должны предоставить президенту России свои кандидатуры на главный пост республики, из которых Владимир Путин выберет троих и внесет их в парламент. Вчера на заседании политсовета партии «Патриоты России» для представления президенту России были утверждены три кандидатуры — председатель республиканского отделения партии Эдуард Хидиров, глава Счетной палаты Дагестана Малик Баглиев и врио главы республики Рамазан Абдулатипов.

Победу на выборах 8 сентября эксперты прочат последнему.

Говоря о контурах политики Абдулатипова, глава представительства Международной кризисной группы в России Екатерина Сокирянская заметила: «При Магомедсаламе (Магомдове, до января 2013 года главе Дагестана, — прим. ред.) был взят курс на диалог между суфиями и салафитами, который способствовал преодолению многолетнего межконфессионального конфликта в Дагестане, раздирающего раздирают республику с 1990-х.

Была создана комиссия по адаптации боевиков – по сути единственный мирный механизм, созданный в Дагестане за последнее время. Эту комиссию много и правильно критиковали, но тем не менее механизм был, он работал, его можно было развивать и совершенствовать.

То есть сложилась своеобразная дагестанская модель борьбы с экстремизмом и терроризмом, в основу которой легло понимание того, что наличие фундаментального ислама на Северном Кавказе – это свершившийся факт. Таких религиозных людей все больше.

Нельзя их преследовать за то, что они ходят в «неправильные» мечети – их нужно, наоборот, как-то интегрировать, подключать к общественной жизни. Эта дагестанская модель конкурировала с чеченской, предполагающей очень резкое отношение, искоренение любых признаков фундаментализма и уничтожение боевиков, то есть гораздо более жесткий и непримиримый путь.

С приходом Абдулатипова вектор религиозной политики и подходы к борьбе с экстремизмом кардинально изменились. Дагестанская модель больше не существует. Взят курс на применение чеченских методов, что многие в республике напрямую связывают с поездкой Рамазана Гаджимурадовича в Грозный.

Мирный диалог между суфиями и салафитами был остановлен убийством шейха Саида Афанди Чиркейского. Конечно, это трагическое событие перечеркнуло очень многие достижения, которые все-таки были. Попытки возобновить диалог не предпринимаются».

Однако член Совета правозащитного центра «Мемориал», руководитель программы «Горячие точки» Олег Орлов в свертывании миротворческого, переговорного процесса большую роль отводит террористическому подполью: «Еще при Магомедсаламе, как только начинались реальные переговоры, как только что-то начинало сдвигаться к лучшему – сразу же происходили террористические акты. Убийство Саида Чиркейского остановило миротворческий процесс, и это было еще Магомедсаламе.

Другое дело, что мы тогда, в частности, правозащитные центры, высказывали опасения, что та провокация, которую устроили террористы, подтолкнет власть на самые жесткие меры, призывая власть не поддаваться на провокации террористов.

Власть на то и есть власть, чтобы думать, серьезно думать о стабильности, о будущем развитии, не действовать узко ситуативно и ни в коем случае не поддаваться на провокации. И казалось на тот момент, несмотря на то, что миротворческий процесс практически свертывался, все-таки на самые плохие шаги, которых мы опасались, тогда власть не пошла. Сейчас с некоторым лагом, но власть откровенно начинает поддаваться на провокации террористов, и мы видим, как последний террористический акт, нападение на полицейских, вынуждает господина Абдулатипова говорить о создании народных дружин».

«Идея создания народных дружин – это очень опасный шаг, который может сделать ситуацию неподконтрольной, — уверена Екатерина Сокирянская. — В Дагестане сегодня предостаточно силовиков. Если навести порядок в МВД, они, безусловно, справятся с патрулированием улиц. Но если создать и вооружить полукриминальные дружины, натравить одну часть религиозных общин на другие, изолировать одну из религиозных общин, то это путь в пропасть.

Население нужно вовлекать в работу по противодействию экстремизму, но не в область обеспечения безопасности. Сейчас уже не 1990-е и даже не середина 2000-х. Религиозной молодежи очень много. Всех задавить не удастся, но загнать в лес возможно и не очень сложно».

Большинство экспертов сходится во мнении, что силовые методы могут лишь усугубить ситуацию, и Дагестану сейчас важно вернуться к диалогу — причем во всех сферах. «Важно сейчас показывать ценность диалога в принципе. Диалог может давать реальные результаты, — говорит старший научный сотрудник Института экономической политики им. Гайдара Константин Казенин. — Генератор конфликтов в Дагестане – земельная сфера.

Приходится иногда слышать суждения, что вся сельская часть равнинного Дагестана – один сплошной земельный конфликт. Может быть, это преувеличение, но конфликтных узлов там много.

Если в этой сфере удастся показать, что диалог возможен, и какие-то результаты он приносит – это, наверное, будет хорошая методика для тех, кто имеет непосредственное отношение к земельной проблеме».

Кавказская политика

Дайджест