Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Существование «бытовой» ксенофобии в России выгодно всем – политикам, бизнесменам, журналистам, экспертам

 

Впрочем, первый блин у омичей не получился комом. Исследование очень обстоятельное, хотя местами и спорное. За основу взяты данные из открытых источников о проявлениях межэтнической напряженности (за период с 1 сентября 2013 года до 20 марта 2014 года) – это сообщения СМИ, пресс-служб правоохранительных структур и профильных мониторинговых агентств («Сова-центр», проект Гильдии межэтнической журналистики «Национальный акцент» и Московское бюро по правам человека «Антирасизм»).
Авторы рейтинга распределили все регионы страны на пять категорий, обозначив их разными цветами (по аналогии с цветами террористической угрозы). В «красной» номинации оказалось пять территорий, где за исследованный период отмечались неоднократные случаи массовых насильственных действий: Санкт-Петербург (41 эпизод), Москва (14 эпизодов), Татарстан и Ставропольский край (по 13 эпизодов), Дагестан (2 эпизода).
Главной причиной межэтнической напряженности на Ставрополье аналитики ЦИНК называют то, что он находится в окружении северокавказских республик, откуда постоянно происходит неконтролируемая миграция. Молодежь едет в край, привлекаемая обширными и легкодоступными ресурсами – это обилие вузов, земельные угодья, развитая экономическая инфраструктура, большое количество рабочих мест. В то же время Ставропольский край выступает и как «транзитный» на пути мигрантов из регионов Северного Кавказа в территории Центральной России.
Невозможно не согласиться с выводами авторов ЦИНК о том, что в России в принципе отсутствует внятная миграционная политика. Отсутствует эффективный контроль за приезжими со стороны правоохранительных органов. А первопричина, разумеется, – это тотальная коррупция, поразившая в том числе и ФМС (хотя в самом докладе об этом ни полслова).
Именно неконтролируемая миграция (и, как следствие, «мигрантская» преступность) являются, по мнению экспертов ЦИНК, главной причиной межэтнических конфликтов. Но при этом в качестве позитивного примера, достойного подражания, называют Калужскую область, где гастарбайтеры проживают в замкнутых сообществах в отдаленных и обособленных рабочих поселках.
Тем самым авторы исследования противоречат сами себе, поскольку еще одной из причин ксенофобии называют «отсутствие культуры межнационального общения... культурная изоляция мигрантов». Но ведь замкнутость сообществ «этнических мусульман» (из республик Северного Кавказа и стран Средней Азии) как раз и способствует их обособлению от остального социума, нежеланию адаптироваться и ассимилироваться.
В числе факторов, способствующих межэтнической напряженности, аналитики «Клуба регионов» называют «распространение радикального ислама и активность других государств» (имеется в виду, наверное, Саудовская Аравия). И в этом снова проявляется поверхностность суждений экспертов ЦИНК, которые путают причину со следствием. Конечно, проще всего нарисовать образ злобного эмиссара-саудита, который и повинен во всех бедах. Но гораздо сложнее перелопатить всю социальную «почву», на которой зерна ненависти, распространяемой бандитами (под видом исламских идей) дают плодотворные всходы.
Именно этого вопроса аналитики ЦИНК касаются как бы походя, вскользь. Указывают, что в условиях отсутствия объединяющей «национальной идеи», запредельной регионализации и растущей бразилификации (материального расслоения) протестная активность населения и выливается в формы национализма (чаще всего радикального). Ведь это так легко, не стоит утруждать собственный мозг: все беды – от мигрантов, понаехавших, чужаков. Ату их!
Жаль, конечно, что, выслушав десятки экспертов (наверняка, придерживающихся разного мнения о природе этничности), авторы ЦИНК склонились к самому простому объяснению. И само исследование именно своей поверхностностью и спорно, и местами опасно. Поддаваясь на доминирующий в обществе и официальной риторике тренд, авторы рейтинга разделяют конфликты на собственно межэтнические и «бытовые» (обвиняя чиновников в том, что первый тип конфликтов те пытаются представить как второй, отвлекая внимание общественности от истинных проблем). Так а в чем проблемы-то? Только лишь в неконтролируемой миграции?
Один из наиболее признанных экспертов по Северному Кавказу, директор Центра цивилизационных исследований Ramcom Денис Соколов убежден, что собственно межэтнических конфликтов не существует как таковых. «Насилие становится этническим или националистическим благодаря значениям, которые ему придают преступники, жертвы, политики, чиновники и журналисты. У преступлений вместо имен появляются национальности. Бытовые конфликты перерастают в массовые драки, маркируемые как межэтнические конфликты. Людей заставляют думать, что хиджаб опаснее коррупции. Когда мы говорим, не задумываясь, именно про этнические или религиозные конфликты, мы программируем свои дальнейшие выводы и действия, подгоняя массу различных явлений под «зонтичный бренд», использование которого опасно и теоретически, и практически», – размышляет Денис Соколов.
Такого же мнения придерживается и руководитель направления «Политическая экономия и региональное развитие» Института экономической политики Ирина Стародубровская: «Ситуация намного сложнее, чем об этом пишут в газетах. В основе большинства конфликтов лежат экономические причины: конкуренция за социальный статус, за престижные места (для работы, учебы, жилья), либо борьба за ресурсы, в первую очередь земельные. А этнический фактор «привносится» уже вторично», – говорит Стародубровская.
Как по мне, так модель вырисовывается следующая. В условиях низкой политической культуры российского общества все институциональные проблемы (коррупция, неэффективность судов, расслоение) в массовом сознании «сужаются» до борьбы с чужаками.
И такая примитивизация поощряется всеми – властью (реформы можно подменить риторикой), журналистами (лень лезть в глубину), а главное, местными лидерами и олигархами (этнически мобилизованной публикой проще манипулировать). И в итоге на политической карте России возникают абсолютно утопические, но от этого кому-то не кажущиеся менее реальными новообразования – Великая Черкесия или Ногайский район Ставрополья, Кумыкия или «исконные» казачьи земли. А в головах домохозяек и студентов хиджаб или минарет представляется для России бедой куда более опасной, нежели чиновник-взяточник или полицейский-садист.

Кавказская политика

.