Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Лезгины, аварцы и цахурцы Азербайджана стали разменной монетой в политических играх

Константин Казенин, заместитель главного редактора Информационного агентства «Регнум».

- Возвращаясь к тем рекомендациям, которые эксперты вырабатывали по проблеме разделенных народов, я хотел бы еще раз коснуться Азербайджана. Но уже не только в свете лезгинской проблемы. Но и в свете других проблем разделенных народов, которые там проживают. Я имею в виду аварцев и цахурцев.

Если говорить коротко, то при рассмотрении положения лезгин, аварцев и цахурцев Азербайджана встают три проблемы. Во-первых, отсутствие сколь-нибудь достоверной информации о реальной ситуации в районах, где проживают эти разделенные народы.

Вот по ситуации в Закатальском и Белоканском районах Азербайджана, где они проживают, практически есть всего два источника информации. Это, с одной стороны, дагестанские СМИ. Причем это, в основном, негосударственные ресурсы, в которых, опять-таки, негосударственные журналисты и энтузиасты много пишут о проблемах этих народов.

Пишут о вопросах, связанных с изучением и сохранением родного языка, с недостаточной представленностью этих народов в местной власти азербайджанских районов, с их отношениями с азербайджанскими властями, силовиками и так далее.

Если об этом пишут дагестанские СМИ, очевидно, что авторы этих материалов тоже узнают эту информацию из вторых рук. Это очевидно, при всем моем уважении к дагестанским авторам. С другой стороны, есть, конечно, и азербайджанские СМИ, которые пишут о том, что в этих районах все хорошо.

Правда, иногда из их текстов тоже иногда проглядывает, насколько «хорошо» там живется этим народам. Пример тому, как официальное азербайджанское агентство написало об отстранении от работы в мечети одного аварского имама в Закатальском районе.

В этой заметке было написано, что он был представителем секты Накшбанди, являющейся одним из радикальных ответвлений ислама. Это при том, что Накшбандийский тарикат – это в Дагестане самое лояльное властям направление суфийского ислама.

Почему в этих районах нет нормального независимого мониторинга ситуации – это отдельный вопрос. Тут очевидно возникают вопросы и к государству, и к тем или иным международным структурам, которые к отмеченным проблемам не проявляют должного интереса.

Вторая проблема – это проблема открытия новых переходов через российско-азербайджанскую границу. Она особенно актуальна для цахурцев, потому что они все советские годы жили одним народом, одной общностью по границе Дагестана и Азербайджана. И даже в первые годы после распада СССР они ходили через границу пешком.

Сейчас цахурцы, проживающие в Азербайджане и Дагестане не могут найти применение своим силам и своему труду как с той стороны границы, так и с этой. И они могли бы пересекать границу из высокогорного своего района, не спускаясь на равнину, где существует пункт перехода границы на посту Яраг-Казмаляр.

Я знаю, что глава Рутульского района Дагестана, на территории которого проживают цахурцы, неоднократно ставил вопрос об открытии пеших переходов через границу. Чтобы цахурцам не приходилось через каждый раз совершать длинное путешествие до ярагского поста. Но пока этот вопрос не решен.

Третья проблема касается аварского анклава уже не в Азербайджане, а в Грузии – на территории Кварельского района. Это проблема политического использования проблем разделенных народов грузинским руководством, отличающимся не очень пророссийской позицией.

Грузия в последнее время часто использует и тему дидойцев – маленького народа, проживающего на территории Цунтинского района Дагестана. При анализе всех этих проблем, становится очевидным, что стало первотолчком ко всему этому. Этим первотолчком стало то, что проблемам этих народов недостаточно внимания уделяет сама Россия и Дагестан.

Все эти перечисленные выше народы – лезгины, аварцы и цахурцы считают Азербайджан наряду с Россией, частью своей некогда единой родины. Кроме того, даже тогда, когда проблемы азербайджанских дагестанцев совершенно не интересовали российских и азербайджанских политиков и дипломатов, эти проблемы составляли заметную часть политической «повестки дня» в Дагестане.

Наконец, многие события конца 1990-х годов и начала 2000-х годов показали высокий проблемный потенциал районов Азербайджана, где проживают дагестанцы. Не допустить возгорания там новых конфликтов – задача всех сил, желающих блага для этих народов и сохранения их культурной самобытности. Но чтобы выполнить эту задачу, надо, по крайней мере, иметь достаточное представление о положении дел в районах их проживания и политическую волю к решению существующих проблем. 

Информационно-аналитический центр ФЛНКА