Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Кто из лесу выйдет?..

Спасет ли Дагестан амнистия для боевиков

Боевик, сложивший оружие, на заседании Комиссии по адаптации к мирной жизни, Махачкала

Буквально сегодня  врио главы Республики Дагестан Рамазан Абдулатипов задал новый вектор повестки дня дагестанскому обществу. В прямом эфире "Первого канала" в передаче Владимира Познера он заявил, что поручил проработать возможность объявления амнистии для пожелавших вернуться к мирной жизни боевиков.

Ни для кого не секрет, что эта тема особенно актуальна в Дагестане, где сын идет против отца исходя из неких идейных соображений, и часто раздаются взрывы, отдающие эхом гражданской войны.

Необходимость решения этой острой проблемы не подвергается ни кем сомнению. Особенно растет актуальность проблемы в связи с неудачной деятельностью предыдущей комиссии по адаптации боевиков к мирной жизни, действовавшей при бывшем руководстве республики.

Эту тему с нами обсудили Директор Центра исламских исследований Северного Кавказа Руслан Гереев, председатель «Дагестанского Гражданского Союза» Сулайман Уладиев и обозреватель «Независимой газеты» Милрад Фатуллаев.

Что стоит за новой инициативой Рамазана Абдулатипова?

Руслан Гереев: За этой инициативой стоит предложение журналистки Марины Ахмедовой. На передаче Владимира Познера Абдулатипов высказал это заявление. В рамках этого заявления было сказано, что мы должны научиться прощать друг друга. Иначе, выстроить нормальное общество в современном мире будет очень тяжело.

Действительно, в категорию лесного подполья попало большое количество людей, которые в силу разных причин там оказались и не могут оттуда выбраться. Есть осужденные за пособничество боевикам, доставляли им питание, медикаменты.

Но непосредственно сами не участвовали в кровавых преступлениях. Им надо помочь адаптировать в новой среде. В решении этого вопроса Рамазан Абдулатипов встретит всестороннюю поддержку в республике.

С учетом этих ошибок нынешнее руководство республики решило налаживать новые отношения. Начат диалог между суннитскими направлениями ислама. И этот момент также положительно скажется на профилактике радикализма.

Сулайман Уладиев: Это не его инициатива, а инициатива Марины Ахмедовой. Журналистки, которая обратилась к президенту Дагестана, после того как она встречалась с «лесными», она же об этом подробно пишет. И увидела их, говорила с ними, и она увидела, что часть этих людей готова выйти из «леса» и жить мирно.

После этого она обратилась через СМИ к президенту Дагестана с предложением поддержать эту инициативу. Ее и части лесных, которые к ней обратилась. Это их инициатива.

Сулайман Уладиев

Об этом ему сообщил Познер. Президент сказал, что сам не видел обращение Марины Ахмедовой, но через СМИ он знаком с этой темой.

Что касается моей позиции, она очень простая. И очень, я считаю, справедливая. Любое противостояние, в результате которого гибнут люди, в том числе ни в чем не повинные тоже, должно быть прекращено.

Кровопролитие не может продолжаться бесконечно. Дагестанцы не должны убивать друг друга. Были вопросы и проблемы, которые возникают и противоречия, которые возникают и в жизни и в политике. Их надо решать за столом переговоров в процессе диалога, опираясь на наиболее справедливых, умных, мудрых, подготовленных людей, которые в республике пользуются уважением и доверием дагестанского народа.

И если такого рода комиссия будет создана, и решение об амнистии как положено по федеральному закону будет принято, потому что амнистия – понятие юридическое, правовое, не только политическое.

Там есть механизмы, система, определенные нормы и правила. И если это будет сделано, даже если оттуда выйдет только один человек, который сложит оружие и не будет больше убивать, это уже хорошо.

Поэтому, я думаю, нормальные люди понимают, что Дагестан не может бесконечно захлебываться в крови. Конечно, надо сделать все возможное и невозможное, для того чтобы остановить это.

Главное – чтобы эта комиссия работала и в ее состав были включены достойные люди. Я имею в виду, прежде всего, со стороны государства, но, также и имею в виду религиозных деятелей различных направлений и общественных деятелей.

Здесь нельзя говорить о том, что у нас нет кадров. Что у нас кадровый дефицит. У нас не кадровый дефицит, у нас дефицит совести. В Дагестане огромное количество достойных молодых людей до 30 лет, которые вынуждены были отсюда убежать и жить в России, Москве, Питере, в других городах, зарубежом, которые могут занять любую должность. В том числе и любого министра. И самого президента тоже.

Милрад Фатуллаев: Судя по интервью Абдулатипова Познеру на Первом канале, думаю, что он оказался в ситуации, когда ему нужно было реагировать и дипломатично ответить, поэтому он и сказал почему бы и нет.

Дело в том, что амнистия боевиков в Дагестане, в отличие от Чечни, никогда не проводилась. Но многие наблюдатели, общественные деятели, политики и многие другие эксперты настаивали на том, что такая амнистия нужна.

В данное время в связи с курсом на обновление и на зачищение Дагестана, такая политика укладывается в русло. Думаю, что такая политика будет проводиться очень аккуратно и наиболее одиозные личности, скорее всего, не выйдут.

И амнистии перед Олимпиадой, по-моему, однозначно не будет. Я не исключаю ее проведение. Но она будет либо избирательная и очень аккуратной, либо уже после Олимпиады.

Чем эта инициатива отличается от прежней системы адаптации боевиков к мирной жизни?

Руслан Гереев: При прежнем руководстве республики тоже велась аналогичная работа, но все это носило скорее декларативный характер. Конкретной работы проведено не было. А вся эта комиссия по адаптации боевиков приобрела имиджевый характер и пиар-направление.

Сулайман Уладиев: Мы еще конкретно ничего не знаем о воплощении в жизнь новой инициативы. Ясна пока лишь цель – это прекращение вооруженного противостояния. Покончить с этим взаимоуничтожением. И с этим нашим имиджем, когда Дагестан считают одним из самых опасных мест в мире для проживания человека. Как это можно терпеть?! Поэтому это надо прекращать – с этим все понятно. А вот, какими методами? Это и есть та проблема, которую должен решить Рамазан Абдулатипов со своими помощниками.

Старая система адаптации боевиков к мирной жизни, проводимая Ризваном Курбановым, тоже добилась некоторых результатов. Другое дело, что Курбанова с Магомедсаламом Магомедовым перевели в Москву и после этого их система перестала действовать.

Милрад Фатуллаев: При Магомедсаламе Магомедове была Комиссия по адаптации боевиков, прекративших экстремистскую деятельность, а сейчас она называется Комиссия по примирению. И она имеет, конечно, свои принципиальные отличия.

Во-первых, в комиссии, которую создал Абдулатипов не столько идет речь об адаптации, сколько о примирении. Т.е. это затрагивает не только тех, которые прекратили экстремистскую деятельность, но и о тех, которые были вовлечены в качестве пособников.

Но здесь свои минусы. Дело в том, что занимается не один человек, а вице-премьер и еще курирующий силовой блок Рамазан Джафаров, а также министр юстиции Азади Рагимов. Оба чиновника в силу своих служебных обязанностей будут иметь мало времени, чтобы заниматься непосредственно работой.

И пропал сам аппарат комиссии, который функционировал при Магомедсаламе Магомедове. Что выглядит странным, кто занимается всей текучкой? В этой связи есть предложения передать эту комиссию непосредственном каким-то силовым структурам.

Руслан Гереев

Почему была остановлена прежняя работа по адаптации боевиков к мирной жизни, которую курировал Ризван Курбанов?

Руслан Гереев: С приходом нового руководства в республике были определены новые приоритетные задачи, а работа старой комиссии не носила реальной пользы в масштабах Дагестана и тем более Северного Кавказа. От силы было адаптировано 30-40 человек за все эти годы. А огромные расходы из бюджета были неэффективны.

Притом, эта комиссия оглашала имена адаптированных, бывших боевиков, а этого нельзя было делать, это угроза безопасности их жизни и их родственников.

Сулайман Уладиев: Амнистия – это регламентированный процесс, поэтому все должно происходить в рамках прописанных федеральным законодательством норм. Поэтому все-таки это больше вопрос к прокурору и соответствующим федеральным органам.

Однако это не простой вопрос. Ведь амнистия предполагает прощение преступников. Но преступники бывают разные. Есть те, которые принимали участие в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, есть и те, которые оказались только вовлечены и ничего плохого не успели еще сделать. Есть те, которые сочувствуют, а есть и те, которые туда и не собираются, но их тоже прессуют. Это нужно основательно изучать, это работа требует создания аналитического центра и немало времени займет.

Как может быть законодательно и юридически реализована амнистия для боевиков в Дагестане?

Руслан Гереев: Тут не может быть ничего нового, эти моменты четко прописаны в законодательстве. Единственное что, надо по возможности подгонять эти рамки к особенностям конкретного субъекта. С учетом местной специфики, воззрений, ментальности, адатов, ну и, разумеется, религиозной составляющей.

Милрад Фатуллаев: Она оформляется всегда указами Президента Российской Федерации. Может и постановлениями Правительства, но учитывая в данном случае явный политический характер, однозначно только указом Президента Путина.

Смогут ли власти убедить выйти из леса убежденных боевиков и их лидеров? Или на этот призыв откликнутся только мелкие фигуры?

Руслан Гереев: Следует понимать, что этот призыв адресован не «лесу». Это касается, в первую очередь, уже осужденных боевиков, отбывающих свой срок. Я думаю, что в рамках этой кампании будет оглашен широкий призыв к людям, которые находятся в подполье и оказывают властям сопротивление.

Очень много дагестанцев, которые в силу различных обстоятельств оказались в этой среде, но они не являются людьми, совершившимися преступления террористического характера. Если человек оступился, это не значит, что он потерян.

Сулайман Уладиев: У Рамзана Кадырова получилось это сделать. Конечно, там была война. Не дай Аллах нам такую войну. Но все-таки он сумел это сделать. И сейчас во внутренних органах Чеченской республики работают люди, воевавшие против российской армии. Поэтому, если это получилось у молодого на то время Рамзана, то почему не сможем мы? Сможем! Другой вопрос насколько это будет эффективно и кто этим будет заниматься.

Милрад Фатуллаев: Ну нужно смотреть, что имеется в виду под амнистией. Амнистия ли в отношении тех, которые осуждены. Данный случай я имел в виду, когда говорил, что амнистия будет носить ограниченный характер.

Потому что наиболее одиозные фигуры, вряд ли, будут освобождены. А вот, если касается амнистии в отношении тех, которые просто находятся в лесах, то такого рода амнистия существует в самого характера прежней Комиссии по адаптации и в силу действующей Комиссии по примирению.

Потому что она и говорит, чтобы они выходили в обмен на то, что в отношении них будет соблюдаться буква закона и власти будут ходатайствовать перед правоохранительными органами о смягчении, то есть выступая своего рода посредниками, но при этом закон в отношении них будет действовать.

Амнистия также подразумевает, что состав может быть собран, но осуждения может не быть. В любом случае противоправная деятельность выходящего из леса должна быть зафиксирована и должно судебное решение по нему, а потом он только может подпадать под эту амнистию.

Поэтому судебное решение в отношении находящихся в подполье должны быть принято в любом случае. То есть действие Закона не прекращается. Просто приговор вступает в силу, а потом уже вступает в силу указ Президента об амнистии.

Иначе, например, амнистированный, но не осужденный через некоторое время скажет, что он не амнистирован, так как нет приговора суда в отношении него о том, что он находился ранее в лесу.

Милрад Фатуллаев

Что значит для Дагестана массовый выход боевиков из леса? Чем они займутся на "гражданке"?

Руслан Гереев: Объявление амнистии само по себе является лишь одним из этапов работы. В дальнейшем необходима социальная адаптация этих людей. Нужно решение вопроса трудовой занятости этих людей.

На сегодняшний день республика и так трудоизбыточна, она не может трудоустроить своих жителей. Но руководство республики объявило, что для этой категории граждан будут сделаны социальные преференции.

Ведь, не каждый возьмет на работу такого человека. Поэтому республиканские власти пойдут навстречу таким людям. Но это будет носить, скорее всего, временный характер. Потому что человеку все же дается возможность прийти в нормальное состояние, жить по закону.

И потом, у нас так устроены семейно-родовые механизмы, что родня сыграет важную роль в их адаптации.

Сулайман Уладиев: Во-первых, не думаю, что массы людей сидят в лесу. Термин «лесные» говорит о том, что люди занимаются противоправной деятельностью. Они же там не сидят, в основном по городам и по селам живут в домах. Если же мы говорим о том, что в массовом порядке эти люди перестанут заниматься своей противоправной деятельностью, то это однозначно хорошо.

Но для этого необходимо, чтобы перестроилось отношение к этим людям и к обществу в целом. Ведь взаимная озлобленность привела к тому, что общество раскололось на три части. Первая часть это те люди, которых мы называем лесными. Вторая часть те люди, которые воюют с ними. А третья часть – само общество, которое со стороны взирает на все это с безразличием, пока это не будет касаться лично их.

А число погибших, говорят, уже достигло 5000 человек, это катастрофическая цифра для Дагестана. И поэтому это нужно перестроить взаимоотношения. В этом плане предстоит большая работа. Аллах говорит нам « Я не изменю ваше положение до тех пор, пока вы не измените его». Нельзя быть безразличными и инертными. Беда может прийти в дом любого из нас, все мы можем попасть под теракты.

Как к этому можно быть равнодушными? Коррупция, «лес», казнокрадство, терроризм, правоохранители, ужасающе низкий социально-экономический уровень Дагестана это результат деятельности властей на протяжении последних 20 лет и это есть результат равнодушия дагестанского общества. Вот де причины из-за которых мы докатились до подобного состояния.

Так вот эту озлобленность, агрессивность, ожесточенность в дагестанском обществе нужно снимать сейчас. Этим же не прокурор должен заниматься. Для этого есть общественные деятели и организации, СМИ, общественных структур, самой власти, правоохранительные органы, все без исключения.

Не пополнят ли они ряды криминала? Не сорвутся ли они снова и не уйдут ли повторно в лес?

Руслан Гереев: Необходимо понимать, что для предотвращения рецидива нужно создать определенные условия. Вот, пришел – а что дальше? Где он будет жить? Чем он будет заниматься? Как он будет учиться? Что будет с его семьей?

Это те вопросы, которые ранее никем не учитывались и они так и остались нерешенными. Новое руководство, имея большой кредит доверия как со стороны федерального центра, так и дагестанской общественности, вполне способно решить эти и другие, вытекающие из него вопросы.

Милрад Фатуллаев: Ну во-первых, в лесу находятся разные люди. Есть подполье так называемого классического типа - это те самые идеологи, джихадисты, сознательные, убежденные противники действующего режима, светской власти, которые ушли в подполье.

И есть вторая часть подполья, которая только этим прикрывается, ею в основном управляет криминал и такая часть подполья носит только внешние признаки и атрибутику подполья . Это могут быть обычные рэкетиры, преступники, которые ушли в лес и прикрываются вот этой идеологией.

Конечно такая часть может вернуться, потому что иных источников проживания или ведения другого образа жизни для них не существует. Поэтому никто не исключает возможности, что они вновь пополнят ряды.

Поэтому-то я и говорю, что в отношении уже осужденных вряд ли будет действовать амнистия, ведь такие рецидивы возможны и они только увеличивают вероятность каких-либо противоправных действий перед Олимпиадой. Не думаю, что в этом случае будут рисковать.

Возможно ли по примеру Чечни включение бывших боевиков в ряды дагестанского МВД и спецназа?

Руслан Гереев: Вполне возможно, ведь среди этих людей тоже много талантливой молодежи, прошедшей в свое время боевую подготовку. И наша правоохранительная система в любом случае эти вопросы знает, изучает. Просто это не должно стать достоянием общественности и должно носить скрытый характер.

Сулайман Уладиев: Я думаю, что этот вопрос для Дагестана будет сложным. В Чечне из-за войны была своя специфика. Живет один народ. Сам Кадыров лидер сильный, жесткий. Он лично контролировал и управлял этими процессами. Республика маленькая, население порядка 700-800 тысяч человек. Дагестан же республика с трех миллионным многонациональным населением. У нас, слава Богу, не было большой войны. Контролировать этот процесс в Дагестане будет крайне сложно.

В Чечне боевики были поделены все на самые настоящие боевые единицы и отряды, которые имели своих руководителей. Они компактно располагались, вели боевые действия.

В Дагестане все иначе. Поэтому заниматься в этом направлении необходимо с учетом дагестанской специфики.

Милрад Фатуллаев: Нет. У нас принципиально другая ситуация. Во-первых, у нас, как говорилось в последние несколько лет, в лесах около 300 человек находится. Среди них далеко не все являются сильными или одиозными людьми для того, чтобы их таким образом адаптировать и включать в структуры с бюджетным финансированием.

В Чечне там чуть ли не поколения были, которые оказывали сопротивление федеральным властям, едва ли не все мужское население некоторых сел вступали сначала в незаконное ополчение, затем в бандформирования, там чуть ли не целые соединения были в Чечне.

Сопротивление носило массовый характер. И там необходимо было проведение амнистии. По-моему, там было 3 амнистии. Территория Чечни не контролировалась, люди уходили в подполье тысячами и это в республике, которая примерно в 3 раза меньше нашей. В Чечне в один момент было более 20000 человек под ружьем.

Поэтому у нас нет такой необходимости. 300 человек это по всему Дагестану, это люди совершенно разные. Среди них есть и криминал, и идеологи достаточно одиозные фигуры. Среди них и совершенно зеленая молодежь, которая только-только там оказалась и которую нет необходимости включать в МВД. Учитывая размеры Дагестана, экстремистов в подполье нашем очень мало.

Абдулла Магомедов

.

Корреспондентский корпус ФЛНКА