Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Из внутренних экономических центров лезгинских народностей выделялись Касумхюр и Ахты, в которых сосредоточился лезгинский национальный округ. Еженедельно на ахтынском и касумхюрском рынках проходили большие ярмарки.

На них можно было приобрести лезгинский хлеб, скот, мясомолочные продукты, лезгинские и табасаранские ковры, сумахи и паласы, узорчатые шерстяные носки, шубы, тулупы, гончарные, деревянные, медные и металлические предметы быта из Рутула, Цахура и Агула,.

Историки отмечают, что значительно сократилось число отходников из Дагестана после Февральской революции и в годы Гражданской войны, что было обусловлено, на их взгляд, политическими событиями в Дагестане и в России в целом. 

Известно, что промышленность в конце ХIХ в. в Дагестане была развита весьма слабо и находилась лишь на стадии возникновения. Развитие промышленности в Дагестане сопровождалось ростом ее концентрации. 

Промышленное развитие Дагестана сильно отставало от общероссийского. В то время, когда по всей России в целом удельный вес промышленной продукции в совокупной продукции промышленности и сельского хозяйства составлял 42,1%, в Дагестане он занимал лишь 20% .

Одним из многих тормозящих факторов в развитии промышленности Дагестана явилось чрезвычайно тяжелое положение рабочего класса в дореволюционный период. Накануне Первой мировой войны в Дагестане числилось 4–5 тыс. постоянных и 15–17 тысяч сезонных рабочих.

Такое положение объяснялось тем, что основные отрасли промышленности Дагестана: рыбная, консервная и винодельческая, а также кирпично-черепичная и известковая, являлись сезонными, и на их долю приходилось свыше 84% всей промышленной продукции.

Постоянные кадры рабочих Дагестана составляли в основном пришлые из внутренних губерний России, а процент постоянных рабочих-дагестанцев был совершенно незначителен. Так, например, на текстильной фабрике в 1911 г. из рабочих 20,1% составляли дагестанцы, а в 1914 г. – 23,2%.

В Южном Дагестане предприниматели проводили последовательно колониальную политику в рабочем вопросе. В большинстве промышленных предприятий работали привозные рабочие. Рыбопромышленники завозили рабочую силу с Северного Кавказа и более дешевую из Персии.

На фабрике, на холодильнике, бондарных заводах в основном работали недагестанцы. Удельный вес коренных дагестанцев в 1913 г. составлял не более 10% от общего числа рабочих.

Условия жизни рабочих Южного Дагестана в конце XIX в. и условия труда были невыносимо тяжелыми. Условия работы, применение женского и детского труда, национальная дискриминация, охрана труда, страхование рабочих и т. п. зависело от произвола и беззакония промышленников.

Нищенская заработная плата, 10–14-часовой рабочий день, отсутствие всякого культурно-бытового обслуживания, невыносимые жилищные условия, штрафы, телесные наказания, увольнение без расчета и т. п. были обычными для рабочих. Социально-экономические условия этого периода в Южном Дагестане обрекали рабочих и их семьи на материальные лишения, нечеловеческие условия труда и бескультурье.

Таким образом, национальная дискриминация на промыслах ярко прослеживалась в различном уровне заработной платы рабочих различных национальностей. Южнодагестанцы за одну и ту же работу получали меньшую заработную плату, чем русские рабочие, но больше, чем рабочие-персы.

Чрезвычайно низкий уровень заработной платы не обеспечивал рабочему достаточных средств, чтобы покрыть расходы, связанные с жизненными потребностями. Поэтому рабочие были вынуждены покрывать нехватку средств в семейном бюджете сверхурочными работами, штучной работой на дому и пр.

Около 90% общего заработка рабочего и членов его семьи расходовалось на элементарно необходимые материальные потребности и почти ничего не оставалось для удовлетворения его культурных запросов. Особенно тяжелыми были жилищные условия рабочих Южного Дагестана.

Большинство рабочих вынуждены были жить в неблагоустроенных, грязных, мрачных и сырых подвалах и полуподвалах. Рабочие кварталы, которые в основном были расположены на окраинах городов, были лишены элементарных удобств и находились в грязи и темноте.

В рабочих казармах была нарочная система, где совершенно отсутствовали койки. Все жили вместе. Здесь же размещалось отделение для семейных. Не хватало постельных принадлежностей, рабочие располагались на соломе.

В казармах не имелось отопления, освещения. Рабочие находились в грязи, и соблюдать какую-либо гигиену они не имели возможности. На промыслах отсутствовали бани, прачечные и т. п. Таким образом, казармы при промыслах являлись рассадниками инфекционных болезней.

Основная масса рабочих Южного Дагестана покупала поношенные платья и обувь, ибо покупка новой одежды была им не по карману. Расходы на одежду и обувь составляли в среднем лишь 10–12% всей суммы расходного бюджета семьи. Разумеется, при таких обстоятельствах рабочий не мог рассчитывать на новую одежду.

Не лучше обстояло дело с питанием рабочего. Основную часть своего заработка рабочие тратили на питание. У большинства рабочих она составляла более половины. Разумеется, качество пищи было самое низкое и малокалорийное. Питание рабочей семьи отличалось однообразием.

Оно как в количественном, так и в качественном отношении далеко не удовлетворяло потребностей рационального питания работника физического труда. Тяжелые материальные условия жизни рабочего вынуждали его систематически недоедать, что приводило к постепенному истощению организма.

Питание рабочей семьи состояло из самых дешевых продуктов. Особенно преобладала молочно-растительная пища. В рацион рабочего входили черный хлеб, вегетарианские супы из разных круп, селедка и растительное масло.

Сливочное масло, мясо считались лакомыми блюдами, которые употребляли в торжественных случаях. В пище рабочих преобладали в основном национальные блюда хинкал из пшеничной и кукурузной муки. 

Большинство рабочих проживали в городах одинокими, а их семьи оставались в селе, цепляясь за свой клочок земли. Материальные условия жизни этой категории рабочих были намного хуже тех рабочих, которые жили совместно со своими семьями.

Расходный бюджет одиноких рабочих был в несколько раз больше, чем у семейных. Они свыше четверти своего заработка отсылали в деревню, чтобы помочь родным уплатить налоговые платежи за землю, хозяйство и прокормить большую семью.

Посылка денег в качестве помощи родным ухудшала и без того тяжелые условия жизни дореволюционного рабочего, а брать в город семьи одинокие рабочие не имели возможности из-за жилищной неблагоустроенности.

Парадоксально, но и сегодня живущие на юге Дагестана лезгины, табасараны, рутульцы, агулы и цахуры вынуждены ежегодно уходить на заработки в села и города нашей большой родины (до проведения в 1993 г. государственной границы и в Северный Азербайджан). 

Основу же миграционных потоков в Южном Дагестане продолжает составлять «классическое» сельско-городское отходничество. Как отмечают социологи, ежегодно из Южного Дагестана уезжает в среднем почти на 10 – 12 тысяч человек больше, чем приезжает. Около половины современных южнодагестанских отходников представляют собой неквалифицированную рабочую силу.

Если Южный Дагестан до 2000 года имел положительное сальдо миграции в основном за счёт таких государств, как Азербайджан, Украина, Туркмения, Узбекистан и Казахстан, то с 2001 года число выезжающих стало превышать число приезжающих, то есть, прослеживается тенденция к росту числа выезжающих.

Причинами современной миграционной подвижности коренного населения Южного Дагестана, по мнению специалистов, та же, что и сто лет назад, и в основном она связана с историческими условиями развития данного субрегиона. 

При этом неравномерное размещение производительных сил в республике Дагестан играет не последнюю роль. Хотя есть и другие причины, способствующие трудовой миграции. Например, такие как невысокий уровень технической модернизации сельскохозяйственного производства, развития промышленности и ограниченным кругом ее отраслей, высоким удельным весом ручного труда, низким уровнем занятости населения в производстве, жилищными условиями и т.д.

Очевидно, что в ближайшие годы в Южном Дагестане, равно как и в северном Азербайджане, перенаселенность, ломка жизненного уклада, быта, традиций и безработица будут только расти, а избыток трудовых ресурсов - увеличиваться, следовательно, современное лезгинское отходничество будет лишь увеличиваться.