Лезгинский как lingua franca 1
Агулы, рутульцы и цахуры в жерновах языковой политики и исторической науки
04 05 2015, 23:40
Просмотров: 8 745
Комментарии: 2
Раздел: Главная лента / Рубрика - Главные новости / Культура
На фоне того, как многие лингвисты придавали кумыкскому, азербайджанскому и аварскому и др. языкам роль языков межнационального общения, лезгинский язык в данном ключе почти не рассматривался.
Причиной такого избирательного подхода являются не научные доводы, а политическая конъюнктура, выражавшаяся в принижении значения лезгинского языка, его места в жизни народов Восточного Кавказа.
Для того, чтобы понять, что лезгинский язык имел высокий статус в прошлом достаточно обратиться к исследованиям ученых, показавших распространение лезгинского языка в среде других народов в 19-м и первой половине 20-го века. Одним из наиболее интересных источников является «Кавказский этнографический сборник. III» (КЭС), изданный академией наук СССР в 1962 году. Первый исследователь малочисленного агульского народа Борис Калоев опубликовал в этом сборнике свою работу «Агулы (историко-этнографический очерк)», в которой отражен быт этого народа до 1954 года.
Борис Калоев
В ней нашли отражение очень интересные сведения, которые почему-то в более поздних работах затушевываются или вовсе игнорируются:«Как показал анкетный опрос, подавляющее большинство агулов еще до революции в совершенстве владело лезгинским языком…». Причем это касается всего ареала проживания агулов, в частности, Калоев там же пишет, что «жители ущелья Хъушандере хорошо знали, помимо лезгинского, и табасаранский язык».
Эта информация противоречит некоторым исследованиям, появившимся впоследствии, в которых утверждается, что кушанцы, тесно контактируя именно с табасаранами, испытали влияния табасаранского языка, а не лезгинского. Таким образом, сознательно пренебрегаются зафиксированные ранее факты владения лезгинского языка на уровне носителей многими агулами, включая кушанцев.
Еще более интенсивно лезгинский язык стал проникать в агульскую среду в советское время. Это было связано не только с тем, что обучение в младших классах школы до 1952 года велось на лезгинском языке. Еще большее значение имело то, что произошло резкое расширение «экономических и административных связей агульских ущелий с лезгинской плоскостью».
Другой соседний малочисленный народ – рутульцы, также входил в ареал распространения лезгинского языка. В том же сборнике КЭС опубликована статья еще одного известного кавказоведа Леонида Лаврова под названием «Рутульцы в прошлом и настоящем», также отражающая быт этого народа до 1954 года.
Лавров, рассуждая о характере внешних связей у рутульцев в дореволюционный период, отметил более тесные рутульско-азербайджанские связи в сравнении с меньшими по значению связями между рутульцами и лезгинами. Также он отметил, что в сношениях с азербайджанцами и другими народами, включая лезгин, рутульцы использовали азербайджанский язык.
Леонид Лавров
«Мы не располагаем сведениями о степени распространения среди рутульцев лезгинского языка в дореволюционное время, но нас уверяли, что число рутульцев, знающих этот язык, тогда было даже меньшим, чем теперь».
Однако нежелание Лаврова оценить степень владения рутульцами лезгинским языком вызывает недоверие, особенно в свете других фактов, которые он приводит в своей статье. Вот, они:
«Песен на рутульском языке очень мало и поют их лишь в редких случаях. Но местные поэты, пишущие по-азербайджански и по-лезгински, слагают иногда песни также и на рутульском языке», «большой популярностью у населения пользуются самодеятельные концерты, на которых исполняют азербайджанские и реже лезгинские песни», «ставят пьесы преимущественно на азербайджанском языке, но иногда на лезгинском и русском».
И это притом, что в отличие от агулов, рутульцы, а также близкородственные им цахуры ввиду широкого распространения в их среде азербайджанского языка обучались в начальной школе в Дагестане на этом языке (также до 1952 года). Но почему в таком случае рутульцы пели песни и смотрели пьесы на якобы непонятном им лезгинском языке?
Кстати, сами рутульцы, как пишут зарубежные исследователи, были против политики слияния их с азербайджанцами. Зато о творчестве знаменитого рутульского ашуга Хазарчи из Шиназа, слагавшего многие свои произведения на лезгинском языке, Лавров умолчал.
Нельзя также пройти мимо исследования этнографа Гамзата Мусаева (этнического рутульца, кстати) «Рутулы». В нем он пишет: «каждый рутулец традиционно владел несколькими языками: рутульским, лезгинским, азербайджанским, а многие еще и арабским, персидским, а после революции и русским», т.е. фактически утверждает о том, что распространенность лезгинского языка у рутульцев не уступала азербайджанскому языку.
Если в отношении цахуров (которые в 1935-38 гг. имели небольшой опыт обучения на родном языке), действительно слабо владевших лезгинским языком, выбор азербайджанского языка для обучения в школе можно хоть как-то объяснить, то для рутульцев он был явно не подходящим. В итоге во многом благодаря рекомендациям Леонида Лаврова рутульцы и цахуры не смогли обучаться на своем родном или родственном ему лезгинском языке.
Иера Рамазанова
Корреспондентский корпус ФЛНКА
Советуем Вам зарегистрироваться, чтобы быть полноправным юзером нашего сайта.
Возможно Вам будут интересны:
Лезгинский как lingua franca 2
Комментарии (2)
