Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

История Агула в истории семьи

Рассказ о горцах, которые и за пределами Дагестана чтут родные традиции

Верхний ряд (слева направо): Назир Садыков, Джемият и Ибрагим Курбановы и Рамазан Садыков; нижний ряд (слева направо): Исамудин и Умрият Курбановы, Курбан и Айша Садыковы, Магомедшафи Садыков с Цаиваз Садыковой, Майа и Магомедгади Садыковы

Не забывать о своем происхождении, не утерять свой язык и культуру, свои обычаи и традиции, проживая в дали от родного села и края, находясь в окружении другой культуры, в условиях тотальной глобализации, это очень непростая задача.
 
Решение этой задачи зависит в первую очередь от нас самих, от нашего этнического сознания, от понимания важности сохранения культурного наследия наших предков.
 
Предлагаем вниманию читателей нашего сайта историю агульской семьи, добившейся значительных успехов за пределами Дагестана, сохранившей при этом связь с культурой родного народа и сумевшей воспитать достойное поколение своих потомков. 
 
 
Курбан Садыков, пенсионер, 80 лет
 
Я родился в одном из самых высокогорных мест Дагестана – в селе Дулдуг Агульского района. Я работал в колхозе бухгалтером и все время ездил на заработки в Азербайджан, Среднюю Азию, Самару, Саратов. Урожай убирал, на стройках подрабатывал. А что делать, если в совхозе платили 60 рублей в месяц, а у меня было 10 детей? Многие мужчины так кочевали. И сейчас кочуют.
 
В советское время мечеть у нас была закрыта. Но мы тайно молились в одном доме. Свадьбу справляли по обычаям. Мои родители были грамотными, читали на арабском.
 
Мать была дочерью муллы. В Москве я был однажды проездом в 1950-ых годах. А переехал насовсем в 2003 году – из-за детей. Что ж делать, раз дети все там. Пока они молодые пускай работают. Летом на 2-3 месяца обязательно приезжаю в село. Но сейчас в Дагестане ничего хорошего нет 
Айшат Садыкова, пенсионерка, 70 лет
 
Я из очень богатого рода, который раскулачили. Наш род был самым богатым в нашем селе. Тысячу овец держали. Вышла замуж в 18 лет. Научила детей делать намаз, молитвы читать. В советское время это не очень практиковалось. Вместе с мужем переехала в Москву к детям. Где твои дети, там и хорошо, они мое богатство. Ходим друг к другу в гости, они ухаживают за мной, а мне ничего другого и не надо.
 
Умрият Курбанова, преподаватель, 34 года
 
Переехала в Москву в 1998 году. По образованию историк, но сейчас заново учусь на стоматолога. В Москве много смешанных браков – мать, например, русская, а отец – агулец. Мать не знает языка, а отец целыми днями работает – как ребенка обучить языку?
 
Открыли Центр по родным языкам. Группа небольшая – 14-15 человек. Мои дети тоже ходят на эти занятия. Но их первый язык – русский. Им жить в Москве, и надо русский знать хорошо.
 
Когда я разговариваю, я думаю на агульском языке, а потом перевожу свою мысль на русский. А они должны научиться мыслить на русском, чтобы им легче было общаться. Если есть свободное время, я лучше сяду и почитаю.
 
Иногда смотришь фотографии 70-х годов – у девушек такие короткие юбки! Я бы такие не надела. Теперь женщины начинают носить платки, закрываются. А при советской власти девочек заставляли снимать платки. Я буду носить платок, и делать намаз.
 
Я знаю, что все это тяжелым грузом висит на мне. Мои дети могут есть только национальную еду. Мясо мы стараемся покупать халяльное и стараемся получать мясо из Дагестана.
 
Я хочу, чтобы дети сохранили дагестанскую гостеприимность. Есть такая притча: если в дверь постучались и хозяин спросил «Кто там?» - значит, там живет не дагестанец.

Имамудин Курбанов, юрист, 47 лет
 
Я тоже дулдугский из рода Устаяр. Семья у нас продвинутая – мы с детства много читали, все свободно говорят на русском, поэтому и акцента нет. Отец преподавал историю, обществоведение и географию, так что мы много чем интересовались.
 
Особенно астрономией: у нас была плоская крыша, и мы выходили ночью и изучали звездное небо. Переехал в Москву в 1983 году. Сначала попытался поступить на стоматологию, но не прошел конкурс и отучился два курса в МИИЗ, а в 1989 году поступил в РУДН на факультет экономики и права. Сейчас работаю юристом. Курбан-байран, Рамадан мы обязательно отмечаем, я держу уразу.
 
Магомедшафи Садыков, стоматолог, 49 лет
 
Если меня спрашивают в Москве, кто я по национальности, я говорю – дагестанец, если в Америке, говорю – россиянин, если в Дагестане – агулец, если в районе – дулдугец, а если в Дулдуге – спрашивают чей я, отвечаю, что из тухума пашавур.
 
В Москву на постоянное жительство переехал в 1999 году и защитил тут кандидатскую. Сперва работал в Пироговском центре, потом открыл свой кабинет, затем - и клинику.
 
Стажировался по стоматологии под Мюнхеном в городе Ульма. А поликлинику свою назвал «Агул». Здесь работают две сестры, двое братьев, есть племянники, двоюродные сестры. Это фамильное предприятие.
 
У меня еще дедушка и бабушка занимались знахарством. Они занимались и я занимаюсь, мои дети тоже учаться в медицинском. Еще я решил создать в России первую ветеринарную стоматологическую поликлинику. В Росии и СНГ таких нет. Есть в Болгарии, Германии, Англии. Мои родители живут с нами.
 
Магомедгади Садыков, стоматолог, 40 лет
 
В Москву переехал, чтобы заработать. До этого работал в казначействе в Дагестанских Огнях, потом выучился на стоматолога в Ставрополе. Вслед за братом и в Москву подался.
 
Когда выйду на пенсию, уеду обратно, но дети останутся. Я вырос в горах и привык доверять людям. Но единственное, что мне интересно – это моя работа. Я хочу в этом деле познать все. Если я иду и вижу, хлеб лежит на дороге, я его обязательно отложу в сторону. А другие перешагнут и пойдут дальше. Может, это из-за того, что у нас в семье было 10 человек. Мы знаем цену хлебу.

Майа Садыкова, домохозяйка, 36 лет
 
С Магомедгади мы познакомились и поженились в Дагестанских Огнях. Родила двоих детей: сыну Рамазану 9 лет, а дочери Цаиваз – два годика. Два раза в год езжу в Дагестан. Дети хотят туда – там море, друзья, они всех знают. У нас в Огнях свой дом и нам в Дагестане более комфортно.
 
Назир Садыков, управляющий стоматологией брата, 36 лет 
 
Я бы хотел, чтобы моя жена была агулкой из нашего селя. Хотя бы потому, что я буду знать ее семью, - кто отец, кто мама, род их. Раньше тухумы были важны, сейчас немного потеряли свое значение, но все равно осталось кое-что. У кого крепкий тухум, те хорошо живут, помогают друг другу. Правда, в селе практически никого из нашего рода не осталось.
 
Дагестанцев от других национальностей я могу отличить сразу. Даже по походке. Тот, кто вырос в горах, более приземистый, телосложение другое. У меня вот лицо красное – потому, что в горах давление высокое, и у всех так. Характер тоже отличается. Людям, которые выросли в горах, обычно нелегко живется.

Джемият Курбанова, школьница, 12 лет
 
Я горжусь тем, что я агулка и у меня свой язык и обычаи, которые я могу изучать. Для этого я хожу в «Намус» два раза в неделю – на танцы, хор, традиции и родной язык. На агульском я иногда разговариваю с подружками и здесь, и в Дагестане. Больше всего в школе я люблю русский язык, литературу, английский и физкультуру. А еще очень люблю детективы.

Гаджи Алхасов, представитель ФЛНКА в Агульском районе

.

.