Каков потенциал для развития малого и среднего бизнеса на Северном Кавказе?
Серия недавних высказываний руководителей государства по проблемам развития малого и среднего бизнеса (МСБ), включая выступление президента Владимира Путина на заседании Госсовета в начале апреля, позволяет рассчитывать на то, что этот принципиальный для Северного Кавказа сегмент экономики не останется без внимания властей.
Открывая апрельское заседание Госсовета, президент Путин отметил, что, несмотря на значительное улучшение делового климата в последние годы, малый и средний бизнес развит по-прежнему плохо. А с началом нового экономического кризиса (первые его симптомы были очевидны еще в 2013 году, задолго до «санкционной войны» и девальвации рубля) сегмент МСБ вообще оказался в крайне непростом положении.
Недоступность кредитных средств, политика компаний-монополистов, ужесточение проверок со стороны контролирующих органов, усиление конкуренции со стороны крупных компаний – все это объективные причины того, что малые и средние предприятия вынуждены либо забывать о рентабельности, либо, хуже того, сворачивать производство и закрываться.
Уже примерно полтора года в России нарастает волна банкротств небольших предприятий, и на Северном Кавказе этот процесс особенно нагляден (о чем КАВПОЛИТ писал неоднократно), поскольку основу экономики здесь составляет как раз малый бизнес.
Однако, наряду с объективными обстоятельствами, есть еще и субъективный, «человеческий» фактор, который для кавказского бизнеса традиционно играет первостепенную роль. Именно эта составляющая должна стать главным приоритетом в сфере развития малого и среднего предпринимательства в СКФО, полагает известный представитель российского экспертного сообщества, генеральный директор аналитического центра «Московский регион» Алексей Чадаев.
Еще раз о «кавказских мифах»
Как вы оцениваете развитие деловой среды на Северном Кавказе за последние годы? Представляется, что тут есть некое очевидное противоречие: многочисленные рейтинги постоянно фиксируют в СКФО высокий уровень инвестиционных рисков, но когда видишь ситуацию «на земле», сразу становится ясно, что на Кавказе живут далеко не бедные люди и денег здесь немало. Отсюда главный вопрос: где же инвестиции?
Я бы не переоценивал данные рейтингов, равно как и фетиш привлечения внешних инвестиций. В переводе с административного на русский «привлечение инвестиций» означает примерно следующее: дорогие партнеры, приходите к нам и зарабатывайте на нас, потому что мы сами не можем и не умеем. Для чиновников это, конечно, удобная позиция, потому что возиться с местными предпринимателями никто не хочет – когда там они еще дорастут до приличного уровня?
С этой точки зрения, гораздо проще договориться с каким-то внешним «стратегом», но на самом деле это опасно-легкий путь. Более сложный, трудозатратный, но, в конечном итоге, более правильный путь – выращивать собственный бизнес, буквально от ларька, цеха и гаража, помня о том, что все великое вырастает из малого.
На Кавказе в этом смысле дела обстоят лучше, чем в остальной России, потому что развитие предпринимательства – это, по сути, вопрос наличия соответствующего человеческого потенциала.
Грубо говоря: достаточно ли на той или иной территории людей с горящими глазами, готовых брать на себя все те риски, которые предполагает предпринимательская деятельность в России? На мой взгляд, на Северном Кавказе таких людей больше – в том числе и по чисто демографическим причинам.
Скажем, в центральной России, где в семьях обычно один-два ребенка, со сменой поколений происходит простое замещение рабочих мест, поэтому идти по высокорискованному пути предпринимательства готовы немногие.
На Кавказе же демографическая среда более благоприятна для появления предпринимательского слоя: «третьих сыновей» гораздо больше. К этому необходимо добавить преимущества самого региона, прежде всего с точки зрения инфраструктуры.
Северный Кавказ в расхожем представлении как раз ассоциируется с плохим качеством инфраструктуры. Что вы сейчас имеете в виду?
Приведу всего один пример. Ни в одном другом регионе России нет такой плотности аэропортов, как на Северном Кавказе, где они есть фактически в каждом субъекте, а расстояние между ними в среднем составляет порядка 100 километров.
Кроме того, в последнее время здесь существенно улучшилось качество дорог, население проживает достаточно компактно. В совокупности это означает, что инфраструктурные издержки ниже, чем в других регионах.
Более теплый климат также способствует снижению коммунальных издержек, плюс благодатная земля и естественная туристическая привлекательность. В общем, если говорить о стартовых условиях для бизнеса, то они на Северном Кавказе объективно лучше, чем в других регионах страны.
Но, опять же, почему-то этот потенциал пока не переплавляется в реальный экономический рост? Условно говоря, мало «историй успеха», которые достойны подражания. Можно, к примеру, вспомнить бизнес-династию Деревых из Черкесска, но таких примеров на Кавказе явно могло бы быть больше.
Деревы начинали еще при социализме, и только сейчас мы видим результаты их усилий в разных отраслях – сельском хозяйстве, промышленности и других. Как говорится, цыплят по осени считают. Давайте подождем, что покажут те молодые предприниматели, которые сейчас торгуют на рынках или что-то мастерят в гаражах. Вопрос как раз и состоит в том, как развить те предпосылки для роста, которые есть на Северном Кавказе, и начинать надо с малого.
Кстати, вы ведь не случайно привели пример Деревых: пресловутая семейно-клановая структура кавказской экономики – это не всегда плохо, если учитывать то, что именно в рамках клановой структуры можно рассчитывать на ускоренное появление новых бизнесов, поскольку кланы накапливают капитал, независимый от банковской системы, который дальше нужно куда-то инвестировать. Просто представьте себе начинающего предпринимателя в других регионах, вот он один как перст – и куда ему идти со своей идеей? Не в банк же, при нынешнем уровне ставок по кредитам.
В то же время, говоря о Северном Кавказе, не стоит преувеличивать значимость демографического или «кланового» фактора, поскольку главное для развития бизнеса – это качество кадров. Да, в кавказских республиках у людей есть высокая мотивация к созданию собственного дела, но хорошо образованных специалистов в конкретных сферах деятельности мало. С этим сталкивается, наверное, любой предприниматель на Северном Кавказе, и это следует признать проблемой номер один.
Как найти правильную «оптику»
На ваш взгляд, могут ли хотя бы в какой-то мере решить эту проблему меры федерального центра по консолидации вузов Северного Кавказа в структуре СКФУ?
Минобрнауки уже несколько лет подряд повторяет как мантру, что образование необходимо приспособить к потребностям рынка труда. Но что Минобр знает о реальных кадровых потребностях бизнеса на Северном Кавказе? Их основной заказчик – это крупные компании, а небольшой предприниматель не является заказчиком персонала для существующей системы образования.
Диалог между этой системой и сегментом малого и среднего бизнеса отсутствует, это несопоставимые величины. Поэтому чаще всего ситуация развивается по знакомой схеме: человеку, который приходит работать на небольшое предприятие, сразу говорят – забудь про все, чему тебя учили в вузе. Причем это не специфически кавказская ситуация – так происходит во всей стране.
Как вы оцениваете кавказскую специфику существующих программ поддержки малого и среднего бизнеса? Могут ли они серьезно повлиять на улучшение деловой среды в регионе?
Общероссийская система поддержки бизнеса направлена на вовлечение людей в предпринимательскую деятельность, но при этом очень слабо работают механизмы поддержки уже действующих предпринимателей. Есть всевозможные программы, субсидии, но это, еще раз акцентирую этот момент, не снижает остроты главной проблемы – кадровой.
На мой взгляд, лучше, если программы господдержки будут заниматься конкретными людьми, расширением их кругозора, в том числе технологического. Ведь предпринимателю чаще всего просто некогда поднять голову, чтобы узнать, что происходит в мире.
Для Северного Кавказа это особенно важно, поскольку, на первый взгляд, республики небольшие, но по факту счет субъектов предпринимательства в них идет на десятки тысяч. А у региональных властей не тот калибр, чтобы вручную работать с каждым малым или средним предприятием.
Чем в таком случае заниматься властям? Продолжать раздавать деньги на «поддержку малого предпринимательства» – точнее, делать вид, что эти деньги доходят до адресата?
Я думаю, главная задача власти – содействовать появлению различных бизнес-сообществ, выстраивать систему представительства бизнеса, вплоть до самого микроскопического. Это нужно и самой власти, чтобы ей было проще общаться с бизнесом, и наоборот. Очень часто предприниматели в регионах жалуются на огромное количество проблем, а главное, к чему они сводятся – это чтобы их слышали.
А готовы ли предприниматели Северного Кавказа к объединению усилий? Чаще всего конфликтность среды перевешивает их общие интересы.
Да, это большая проблема, причем она серьезнее, чем в других регионах. Но все-таки деньги, желание заработать – это очень мощная сила, которая разрушает любые стены. Можно только радоваться, что в многонациональных регионах, где еще недавно были серьезные межэтнические конфликты, предприниматели разных национальностей вступают в партнерство, делают совместный бизнес.
Такое, к примеру, происходит в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Это вовсе не означает, что предприниматели разного этнического происхождения вдруг станут вечными друзьями, да и сложно этого ожидать. Но, на мой взгляд, взаимная экономическая выгода – достаточное основание для партнерства, безотносительно к дружбе между народами.
Нужно ли «улучшать институты»?
Каково ваше мнение относительно известной позиции ряда экспертов по Северному Кавказу, что единственно правильный путь к экономическому росту в этом регионе – это так называемые «институциональные реформы»? Насколько вообще оправдана применительно к СКФО столь любимая теоретиками неолиберального толка мантра «улучшайте институты»?
Такая формулировка звучит очень сложно, и, самое главное, непонятно, с какого конца за нее браться. Если говорить о социальных институтах, то на Кавказе, мне кажется, с этим все значительно лучше, чем в остальной России, поскольку, помимо институтов официальных, здесь еще существует огромное количество институтов неофициальных, не выкорчеванных советской модернизацией – и зачастую они очень эффективно выполняют свою роль. И эти институты надо разглядеть, а не относиться к ним как к пережиткам прошлого.
То есть на Кавказе нужно научиться работать с теми реалиями, которые здесь уже есть, тем более что эти «традиционные» институты – те же «кланы» или «адаты» – во многом и держат экономическую ситуацию в приемлемых рамках, структурируют деловую среду. Есть хороший пример Южной Кореи, где крупнейшие компании типа Samsung или LG выросли из так называемых чеболей, которые, по сути, являются архаичными институтами феодально-клановой эпохи. Но это не помешало созданию на их основе глобальных корпораций.
А как эти неформальные институты гармонизировать с правовым полем РФ? И здесь сразу же возникает столь актуальный для экономики Северного Кавказа вопрос, как роль силовых структур в борьбе за хозяйственные активы.
Да, обычно считается, что влияние силовых структур на бизнес негативное, но это точно не так. Я убежден, что правильно организованная силовая машина – это благо для бизнеса.
Не так давно я провел ряд тренингов в Сибири под названием «Бизнес как боевое искусство». Один из разделов этого тренинга назывался «Деловая разведка», и привлечь к участию в нем удалось сотрудников силовых структур, которые поделились своими методами в этой области.
Современный бизнес должен быть «вооружен и зубаст» – и технологически, и информационно, а спецслужбы – при правильном подходе к ним – могут оказать в этом помощь. Ведь они не только реализуют силовую функцию, но и обладают серьезными технологиями и сетевыми связями – это просто нужно научиться использовать.
В поручениях Президента по итогам Госсовета по малому бизнесу прямым текстом говорится о необходимости более дружественного отношения к бизнесу со стороны спецслужб и силовых структур – и только в смысле «пусть будет меньше проверок».
Возвращаясь к теме институциональных реформ: насколько принципиально, на ваш взгляд, фокусировать тему экономического развития Северного Кавказа на земельных вопросах?
Беспокойство по этому вопросу понятно. Кавказ отличается от остальной России тем, что в целом здесь выше процент негородского населения. И если в центральной России бизнес ориентирован на различные «городские» услуги, то для Кавказа локомотивами по-прежнему остаются АПК и туризм – и только потом сервис и промышленность, причем даже в индустриальном секторе преобладает второй-третий передел продукции сельского хозяйства. Но одновременно в республиках СКФО довольно бурно идет процесс урбанизации – молодежь стремится в города.
И это порождает урбанистические пейзажи, типичные для мировой периферии – типа фавелл Махачкалы.
Не забывайте, что то же самое происходило в центральной России лет сто назад, когда крестьяне массово переселялись в города. В сегодняшнем мире эти процессы идут гораздо быстрее, и если сейчас сосредоточиться только на земельных проблемах, а они главным образом касаются сельского хозяйства, то можно упустить из вида главный вопрос завтрашнего, а то и сегодняшнего дня – как обустроить жизнь в городах Северного Кавказа?
Обратите внимание, что уже сейчас в крупнейших городах СКФО, таких как Пятигорск или Махачкала, в полной мере стоит вопрос о создании комфортной среды. Проблемы там общие с городами остальной России: пробки, рекреационные зоны, баланс рынка недвижимости, правила землепользования и застройки и прочие урбанистические вещи.
Более того, на Северном Кавказе уже можно говорить о конкуренции городов, например, Пятигорска как столицы СКФО и Грозного с его небоскребами как наиболее «продвинутого» города Кавказа с точки зрения внешнего облика мегаполиса. Конечно, пока речь идет о некоем архитектурно-визуальном соперничестве, но в любом случае это очень интересный сюжет. И если вернуться к теме земельных конфликтов, то при всей ее важности мы должны думать и о городах Северного Кавказа – состоятся ли они как экономические центры?
И все же – стоит ли снимать мораторий на приватизацию сельхозземель в тех регионах СКФО, где он сейчас действует?
Взрывоопасный вопрос, поскольку здесь спорить о земле принято еще и с использованием различных версий национальных историй, часто противоречащих одна другой, так что я здесь, скорее, сторонник принципа «семь раз отмерь».
Рецептура для господдержки
В прошлом году полпредство президента в СКФО заявило о планах более активно поддерживать молодежные предпринимательские инициативы в рамках форума «Машук». На ваш взгляд, это приведет к каким-то ощутимым результатам?
Проекты, которые прошли через «Машук», имеют неплохие перспективы, но по опыту прошлых лет могу сказать, что это – «недособранный пазл». «Машук» в свое время создавался под влиянием форума «Селигер». Это был своего рода генератор проектов, причем не только предпринимательских – в равной степени социальных, патриотических и прочих. Но главный вопрос заключается в том, как все эти проекты сопровождать, чтобы они не умирали после того, как форум завершился.
Если говорить именно о предпринимательстве, проблема ведь не в том, как в это дело завлечь молодежь, а в том, как вырастить что-то продуктивное из первоначальной бизнес-идеи, чтобы люди не разбежались, столкнувшись с первыми трудностями. Поэтому недостаточно одного «Машука» как генератора бизнес-проектов, нужен еще и некий условный «пост-Машук» для сопровождения и реализации проектов, получивших гранты.
А как вы оцениваете первый год работы Министерства по делам Северного Кавказа с точки зрения работы с бизнесом? Есть тут какие-то реальные результаты, или это ведомство пока просто борется за «место под солнцем» в структуре федерального правительства?
Я не хотел бы комментировать аппаратные аспекты, но, судя по тому, как лихорадит Министерство по делам Дальнего Востока, видно, что система находится в поиске оптимальной модели управления дальними окраинами.
В общем, на мой взгляд, это неплохо, когда целые команды, имеющие опыт работы в одном регионе, перемещаются в другой, совершенно иной по всем условиям, как мы это видим на примере Минкавказа. Такая практика была в СССР и зарекомендовала себя вполне успешно. Но, повторю, сегодняшняя конкретика этого процесса пока находится в поиске, и вполне возможно, мы еще увидим немало изменений.
В качестве резюме: какие специфические для Северного Кавказа моменты должны быть учтены при реализации недавних инициатив президента, направленных на развитие предпринимательства?
Во-первых, поскольку ключевым фактором развития предпринимательства на Северном Кавказе является демография, роль ведомств и структур, отвечающих за молодежную политику, здесь по определению выше, чем в среднем по стране. Если в других регионах многие функции в работе с молодежью может брать на себя система образования, то на Северном Кавказе нужно приложить особые усилия по работе с молодыми людьми возраста плюс-минус 25 лет, которые только входят в жизнь. Именно это – самая активная группа для развития предпринимательства.
Во-вторых, значимость земельного вопроса, несмотря на то, что я говорил о роли городской темы. Учитывая «санкционную войну», значимость темы импортозамещения, а в глобальном контексте – устойчивый рост мировых цен на продовольствие, сельское хозяйство на Северном Кавказе становится стратегически значимой отраслью.
Конечно, прежде всего нужно отказаться от былых стереотипов, что сельское хозяйство – это «черная дыра». На самом деле это современная, высокотехнологичная индустрия – противопоставление «архаичного» аграрного сектора и «передовой» промышленности осталось далеко в прошлом. Современный АПК давно работает по индустриальным лекалам, используя современные технологии. Именно такая идеология развития этой отрасли должна быть реализована на Северном Кавказе.
В-третьих, возвращаясь к национально-клановой специфике, нужно максимально использовать ее потенциальные плюсы. Повторю: в центральной России очень сложно завлечь молодого человека в предпринимательство – только если он сам этого захочет. На Северном Кавказе ситуация совсем другая: здесь можно и нужно влиять на молодежь через старшее поколение. А это – задача для местных властей: надо учиться работать со старейшинами, чтобы через них влиять на молодых людей.
Наконец, работа с силовиками – их тоже можно и нужно мотивировать для работы на благо бизнеса. И не только в смысле «не трогать»: правильно выстроенное взаимодействие с бизнесом может улучшить многие аспекты жизни – уменьшить коррупцию, сгладить противоречия, сделать работу предпринимателей более безопасной и вместе с тем общественно полезной, и т.д.
.
Советуем Вам зарегистрироваться, чтобы быть полноправным юзером нашего сайта.