Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Наш мир глазами Зулейхи

Душа лезгинской девочки раскрывается в стихах

Согласно данным Минздравразвития Дагестана инвалидность в стране растет и молодеет. Сколько инвалидов в нашей республике, сказать трудно, потому что источники выдают разные цифры. Однако всяк, кто живет в Дагестане, знает - «инвалидами» у нас легко и просто становятся вполне здоровые люди. Один такой знакомый, который через своего родственника сделал себе инвалидность, сказал мне такое: что хорошего я вижу от государства, чтобы быть с ним честным. Но сегодня речь не о них, Бог им свидетель и судья. Сегодня речь о человеке, который сам бы отдал все ценное, что имеет, лишь бы не иметь врачебного заключения «инвалид 1 группы».

Зулейха Ашурбекова родилась здоровым и жизнерадостным ребенком, но неточно поставленный диагноз еще в Туркмении и неудачная операция сделали ее инвалидом. Зулейха потеряла слух, частично зрение, она боится дневного света, у нее нарушены функции речи, она плохо передвигается. С окружающими она общается посредством переписки. Впервые о ней я узнала, когда побывала на презентации сборника произведений молодых литераторов Дагестана «МЫ молодые», вышедшем в издательстве «Дагестанский писатель».

Спасибо составителям Марине Ахмедовой, Юлии Зачесовой и комитету по молодежной политике республики, на чьи средства книга была издана. Сколько радостных эмоций было у молодых людей, которые увидели свои первые изданные строки. Кстати, Зулейха не единственный инвалид, чьи произведения вошли в этот сборник. В книге много хороших произведений, но мое внимание привлекли стихи, посвященные Мстиславу Растроповичу. Это были стихи Зулейхи Ашурбековой.

Я отчетливо помню, как слушала вас,

в дни болезни своей

распластавшись на старом диване…

Словно мог некий медиум палкой волшебной своей,

Дирижерскою палочкой, сотворить долгожданное чудо.

И свершилось оно. Вы дух жизни вернули ко мне,

Ведь в симфонии Вашей я перышком легким летала…

Возвышалась над облаком и над своею судьбой-

Мне казалось в тот миг, что несносная боль отступала…

Зулейха перенесла семь операций. Первую ей сделали в городе, в котором она родилась, в Чарджоу, затем две в Ашхабаде и четыре в Москве. Все операции очень опасные. Ни мама, ни сестра так и не сказали, как же называется ее болезнь. Дело в том, что в ее организме постоянно растут опухоли. Они не злокачественные, но растут на нервных окончаниях, внутри черепной коробки, в легких. Зулейха стоически переносит все операции.

 Столица Туркменистана - Ашхабад

 

Я связалась с Зулейхой и ее мамой через Марину Анатольевну Ахмедову, благодаря которой стихи Зулейхи попали в сборник «Мы молодые». Из-за обострения болезни ее не было на презентации книги, и за сборником должна была приехать мама. Но когда девушке передали, что ее творчеством заинтересовались журналисты, и если она в состоянии, то просят ее приехать вместе с мамой, конечно, она приехала.

А какой это был для нее подвиг, я поняла, когда впервые увидела ее. Наша встреча произошла в здании Союза писателей РД, в бывшем кабинете Расула Гамзатова, куда пригласила нас Марина Ахмедова. Зулейха шла шаткой походкой, держась за руку своей мамы Шамсият. Одета по-мальчишески, козырек синей кепки надвинут на самые глаза. Из дома они привезли огромный и тяжелый пакет. В нем самое сокровенное – 19 общих тетрадей в твердой обложке. Рукописи Зулейхи - стихи, проза, поэмы, пьесы.

- Она начала писать, когда совсем перестала слышать – рассказывает мама Шамсият. Из моих пятерых детей она была самой шустрой и веселой, мы и поверить не могли, что с нею такое может случиться. Первая же операция, сделанная в Туркмении, лишила ее слуха. Потом это было время перестройки, как и многие, мы решили вернуться на историческую Родину.

Старшие дочери уже были здесь замужем, в доме оставалась старая мать. Но когда мы вернулись, через полтора года умер мой муж. Его смерть так потрясла Зулейху, что она написала целую поэму. С тех пор она меня упрекает, что из Туркмении мы вернулись сюда. Ведь там у нас были бытовые условия гораздо лучше, мы жили в типовой секции. А здесь старый дом, построенный еще в середине 60-х годов. Дом разваливается, а у нас нет ни возможности, ни средств его поддерживать.

 Село КIири, Курахский район

 

С самой Зулейхой можно общаться только методом переписки. Пока мы общались, она все время искала в своих блокнотах стихи и давала мне их почитать. Конечно, они не совершенны, но своей искренностью и силой бьют наповал. Иногда в ее стихах встречаются строки, которые хочется выписать в свой блокнот. Например: « …ведь человек - творенье порыва вдохновенья».

Через месяц после моего первого знакомства с Зулейхой и ее мамой я поехала к ним в селение Икра, что в Курахском районе. Найти их оказалось нелегко. Вообще, приезжим ориентироваться в селах трудно: ни названий улиц, ни номеров домов, да еще и связь работает с перебоями. Петляя и блуждая по улочкам селения Икра, я все-таки случайно наткнулась на их дом. Шамсият хала, стоя у ворот, ждала гостей. Зулейха как и в первый день нашей встречи была в синей кепке, с низко надвинутым на лицо козырьком.

- Два дня лежала, - стала нам рассказывать Шамсият хала, - ничего не ела, видимо, обострение у нее сейчас. Когда я ей сообщила, что вы едете, она сразу ожила. Шатаясь из стороны в строну, то и дело цепляясь за стены, Зулейха стала накрывать нам на стол. Ее воодушевление было заметно. Да, дом, в котором живет Зулейха с мамой, очень ветхий: шаткий порог, местами провалившиеся, и кой - как залатанные хозяйкой дома полы.

В небольшой комнате Зулейхи – старое инвалидное кресло, маленький письменный стол, ее кровать, сконструированный неизвестным Кулибиным из старого велосипеда тренажер и красный уголок, в котором символика футбольной команды ЦСКА, портрет футболиста Акинфиева, вырезки из журналов и прочие дорогие и ценные для Зулейхи предметы. Абсолютно ничего не слышащая Зулейха понимает только слова матери.

Чарджоу

Не знаю как, – признается Шамсият хала, - то ли по губам читает, то ли мысли мои читать научилась. С остальными она общается только письмом. Дома тоже она ходит в кепке, за ухом всегда держит ручку, и где- нибудь поблизости должна быть тетрадь или блокнот. Языку глухонемых она не научилась, потому что болезнь проявилась в подростковом периоде. Переехав в Курахский район из Туркмении, вся семья стала общаться на родном, лезгинском, что дало возможность еще и адаптироваться в новой, хоть и хорошо знакомой среде.

Глухота Зулейхи изолировала ее в какой-то мере и от своих родных, и от возможных новых друзей. Ее единственный язык общения - русский. А друзья – те, с кем она дружила еще когда была здорова. Потребность открытой души в общении стала реализовываться в стихах, рассказах, которые она пишет, а еще в письмах.

- Большой привет с вершин Кавказа, где звезды нимбом над тобой.

Где словно птица ты летаешь над неподдельной красотой…

 Вячеслав Растропович

 

Она показала мне две большие стопки писем, которые она получила от друзей и бывших соседей по больничным койкам. Она легко знакомится в больницах, - рассказывает Шамсият хала, - последний раз в больнице в Москве, где ей делали очередную операцию, всю книгу жалоб и предложений отделения она исписала своими стихами. Персонал больницы ее полюбил.

Здесь, дома ей просто не хватает общения и внимания. Самая большая радость для нее, когда где- нибудь печатают ее стихи. Спасибо сотрудникам «Лезги газет», в частности молодому поэту Магомеду Ибрагимову. Он перевел на лезгинский язык ее стихи. Зулейху Ашурбекову печатали в журнале «Самур», в Курахской районной газете. Ее блокноты берут почитать учителя в местной школе. Какие - то блокноты с ее произведениями остались в Махачкале у Марины Ахмедовой.

Сборник «Мы молодые», куда вошли и ее стихи, для Зулейхи Ашурбековой стал большим и важным событием. Она разослала несколько экземпляров многим друзьям по переписке. Правда, все, что задумывает Зулейха, осуществлять приходится маме Шамсият. И не всегда в отношениях мамы и дочки все гладко. Ведь мама Шамсият уже немолода, да и болезнь дает о себе знать, она болеет диабетом.

- Конечно, мне помогают мои старшие дети, - говорит Шамсият, но все же многие наши проблемы пока остаются не решенными. Да, мы стоим в льготной очереди на жилье, но мало верится в это обещанное государством благо. На краю стола, за которым мы сидим и беседуем, лежит блокнот Зулейхи. Невольно я читаю строки:

Нет больше радости на свете,

чем быть любимой и любить.

Дарить тепло и быть согретой…

Зулейха Ашурбекова не любит жалости, и жалеть себя никому не разрешает. Беседуя с ее мамой, я параллельно, методом переписки общаюсь и с ней. Увидев на моем лице сочувствие, она мне пишет: - Я солдат! И стараюсь держать себя в форме! На что я ей отвечаю:- помогай тебе Бог!

- Он мне и помогает, - отвечает Зулейха, - когда я перестала слышать, я спросила Его: «что же мне теперь делать»? Бог мне ответил –«Пиши»!

…И с тех пор, как в душе Вы звучите моей,

Не страшусь я своей нестерпимой и яростной боли…

Снова письменный стол придвигаю к постели своей,

И перо, словно палочку, я отпускаю на волю.

Отрывок из стихотворения Зулейхи Ашурбековой, посвященного Мстиславу Растроповичу

Гулера Камилова

.

Корреспондентский корпус ФЛНКА