Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Дагестанский пирог

 

Изменит ли ситуацию в республике процесс над бывшим мэром Махачкалы?
 
9 июля в Северо-Кавказском военном окружном суде вынесен приговор бывшему мэру Махачкалы Саиду Амирову. Одного из самых влиятельных политиков и чиновников Северного Кавказа за подготовку теракта осудили на 10 лет колонии строгого режима. По версии обвинения, он заказал убийство руководителя Пенсионного фонда по Дагестану Сайгида Муртазалиева путем уничтожения с помощью переносного зенитно-ракетного комплекса (ПЗРК) пассажирского самолета, на котором должен был лететь чиновник. Это не единственное уголовное дело в отношении мэра Махачкалы. Ему инкриминируются еще и убийства дагестанских чиновников и силовиков. История Саида Амирова хрестоматийна для Дагестана, где коррупция уничтожила административную и правоохранительную систему, и даже более – сформировала новую ментальность и социальную культуру.
 
Махачкала нашей эпохи чем-то похожа на небогатые города Ближнего Востока. Это не столько город для жизни, сколько бесконечная и вечная строительная площадка. Здесь не в моде  изысканные архитектурные и ландшафтные решения. Хаотичная застройка, дома один на другом, вырубленные парки и скверы, пригороды, занятые самостроем, – земли здесь мало, и она на вес золота. Столица Дагестана – самый быстрорастущий город России. Только по официальным данным, которые в этом случае вряд ли отражают реальность, численность населения Махачкалы с 2001 года выросла с 330 до 580 тысяч человек. Дагестанцы же смело называют свой город «миллионником». У этого города до последнего времени был хозяин. Мэр Саид Амиров, который, если не произойдет какого-нибудь чуда, до конца жизни будет пребывать в тюрьме. Он один из создателей той чудовищной системы организации жизни в Дагестане, которая превратила практически все дагестанское общество в одну большую криминальную группировку.
 
Только в 1998 году на Амирова покушались шесть раз
 
Амиров был мэром Махачкалы с 1998 по 2013 год, до того дня, когда его арестовала в больше похожем на бункер дворце прилетевшая на вертолете группа захвата. Правление Амирова началось с того, что его попытались убить. Не в первый и не в последний раз – только в 1998 году было шесть покушений. Но в том случае взрыв начиненной взрывчаткой машины разрушил целый квартал города, заживо похоронив 19 человек. Сам Амиров, уже сидящий в инвалидной коляске после покушения в 1993 году, остался цел и невредим. Это покушение оказалось очень плохой приметой –  последующие пятнадцать лет жизни столицы Дагестана без всякого преувеличения можно назвать кровавыми.
 
Система власти в Дагестане устроена предельно просто: позиция чиновника во властной иерархии четко отображает позиции его клана, сферы деятельности, с которых ему дозволено взимать «ренту», – финансовую состоятельность (любые должности стоят денег). И, главное, показывает, насколько ты успешен в системе, то есть количество трупов, через которых тебе удалось переступить. Собственно практической деятельностью, государственной службой дагестанские чиновники не занимаются. Еще в 1991 году Саид Джапарович Амиров был назначен заместителем председателя правительства Дагестана. И это назначение говорило о том, что он уже «взрослый мальчик», с подобающим уровнем финансовой обеспеченности и серьезными тылами, готовый к доступу к бюджетным деньгам. Также это отражало политику по усилению в данном случае этнически аварского клана, происходящего из Левашинского района республики. Оттуда же родом Магомедали Магомедов, с 1990-го по 2006-й – бессменный глава Дагестана. В этой криминально-клановой системе его называли Дед.
 
У людей, находящихся на разных этажах этой системы, разные задачи, уровни доступа и разные функции. Чиновники, судьи или правоохранители на самых верхних этажах имеют, как правило, в своем распоряжении несколько групп, через которые обеспечиваются их влияние и власть. Выделим три такие группы. Первая – «силовая», это либо собственные вооруженные отряды, либо контроль над определенной группой силовиков, которые выполняют при необходимости поручения шефа. Отметим, что входящие в состав таких групп  сотрудники правоохранительных структур часто при этом являются и бойцами криминальных банд.  Вторая группа – «гражданская». Политики, интеллигенция, чиновники среднего звена – подпорка в гражданском обществе. И третья, собственно «родово-клановая» группа поддержки. Близкие и не очень родственники, друзья и близкие близких и просто зависимые владельцы бизнеса, руководители предприятий и пр.
 
Ареал влияния Саида Амирова был поистине огромен. Не только в Махачкале, но и, кажется, во всей республике у него были интересы, наверное, во всех сферах жизнедеятельности – начиная с ЖКХ республиканской столицы и заканчивая водочным бизнесом. Но жизнь своего города он контролировал на все сто. Здесь очень эффективно работала система МУПов, муниципальных предприятий, через которые есть возможность держать под контролем буквально все – парковки, работу общественного транспорта, оптовую торговлю, общепит и т.д.
 
В ближайшую к бывшему мэру «семейную» группу влияния входил большой круг людей. Например, его брат Магомедсалам Амиров, председатель Федерального суда Кировского района Махачкалы, был фактически неформальным главой всех районных судов города, имел возможность влиять на принимаемые решения, держал в своих руках «кассу» махачкалинских судов, куда стекаются все взятки в этой системе.
 
В этой же системе трудился сын Саида Амирова – Магомед. Он являлся заместителем руководителя судебного департамента, занимающегося материально-техническим обеспечением всех судов Дагестана. И тоже держал в своих руках «кассу», куда стекались деньги, получаемые за счет откатов в этой сфере. Сестра жены махачкалинского мэра, Перзият Багандова, была руководителем отделения «Единой России» в Махачкале. Другой его сын, Далгат, – начальником Службы судебных приставов республики – тоже важная должность. Судебная система, как можно заметить, очень плотно контролировалась кланом Амирова. А Кировский суд Махачкалы – это практически семейный бизнес. Родня пристроила к зданию суда офисные помещения и даже открыла в нем точку общепита.
 
Племянник градоначальника Юсуп Джапаров работал вице-мэром города Каспийска, крупнейшего спутника Махачкалы. Очевидно, и это подтверждают материалы следствия, Джапаров контролировал все силовые операции клана – организацию нападений, покушений и прочих акций силового воздействия. Непосредственно техническую работу по силовым акциям организовывал сотрудник прокуратуры города Кизляра Магомед Абдулгалимов. В его распоряжении была обычная криминальная банда, в которую в том числе входили и сотрудники силовых структур. Абдулгалимов, правда, имел и прямые выходы на Саида Амирова, имел возможность согласовывать с ним «спецоперации». Обратим внимание, что все ключевые фигуры в силовом блоке махачкалинского мэра в административных и правоохранительных структурах занимали вторые и третьи роли. Это еще одна особенность системы. Номинальный вес персоны в ней далеко не всегда тождественен фактическому.
 
Мэр сотрудничал с ваххабитами
 
Как утверждает журналист, эксперт по Дагестану Артур Приймак, в организованную Амировым систему влияния и власти были вплетены и определенные люди из Духовного управления мусульман Дагестана (ДУМД). «Они осуществляли прикрытие теневой деятельности Амирова. Саид Джапарович называл себя мюридом (учеником, находящимся на низшей ступени посвящения и духовного самосовершенствования в суфизме) шейха Али-Хаджи Акушинского. Он считается одним из главных водочных королей Дагестана и часть денег, сделанных им на этом, пожертвовал ДУМД. Те, соответственно, построили на них мечеть», – говорит Приймак.
 
Самая интересная часть истории с силовым блоком касается связей с радикальным исламским подпольем. В Дагестане уже не осталось тех наивных людей, которые считали бы, что подпольщики ведут  святую и чистую войну за близкую им идеологию. Исламистское подполье отлично встроено в общую систему организации жизни Дагестана и является участником вполне приземленных процессов. Поэтому, когда в новостях сообщают об очередной диверсии ваххабитов, это далеко не всегда свидетельство религиозной войны. Подполье может использоваться как ключ, который подходит для решения самых разнообразных проблем. Радикалам можно заказать убийство, на теракт можно списать устранение конкурентов в бизнесе или рейдерский захват. В конце концов, наличие террористической угрозы оправдывает бесконечные и очень весомые расходы на организацию системы безопасности и кадровый, а значит, и финансовый, и политический рост огромной массы силовиков, кто-то из которых в свободное от основной работы время вполне может «курировать» отряд радикалов.
 
В силовой блок Саида Амирова, возможно, не на постоянной, а на контрактной основе также входила одна или, может быть, не одна подпольная ваххабитская ячейка. Речь в первую очередь идет о так называемой гимринской банде Ибрагима Гаджидадаева, убитого в марте 2013 года в результате спецоперации, которую правильнее было бы назвать боестолкновением. Как утверждают сведущие люди, силовики не случайно стремятся ликвидировать, а не захватывать боевиков, и особенно лидеров подполья. Если радикалы уровня Гаджидадаева попадут в руки федералов, то они смогут слишком многое рассказать о своих связях с самыми высокопоставленными лицами республики.
 
Гаджидадаев был одной из наиболее влиятельных фигур в подполье, но, по мнению Приймака, был не единственным террористом, с кем мог сотрудничать мэр Махачкалы. «Полагаю, что Амиров сотрудничал не только с бандой Гаджидадаева. Он вел «многовекторную» политику, следовательно, работал с разными людьми. В том числе и с разными бандформированиями», – говорит журналист, поясняя, что бандформирования были вплетены в общую систему и «действовали наравне с милицией, прокуратурой и чиновничеством».
 
Можно купить даже кровную месть
 
В августе 1996 года у парадного входа в здание Министерства финансов в Махачкале прогремел взрыв, после которого, среди гор разбитого стекла и строительных материалов, буквально по кускам собирали останки министра финансов Дагестана Гамида Гамидова и еще нескольких человек, оказавшихся рядом с ним. Министра взорвали в тот самый момент, когда у него был жесткий конфликт с Саидом Амировым.
 
У нас нет судебного решения, которое позволило бы утверждать, что заказчиком убийства является Амиров, в те годы еще заместитель председателя правительства Дагестана. Но обратим внимание на то, как развивались события после. В честь погибшего в Махачкале назвали улицу, а пост министра финансов практически по наследству перешел к брату погибшего Гамидова. Возможно, это была «откупная». Во всяком случае, анонимный автор, чей текст был опубликован в СМИ еще до ареста махачкалинского мэра, писал, что Амирову угрожала кровная месть со стороны клана Гамидовых.
 
Институт кровной мести не стоит воспринимать только как дикий пережиток времен царя Гороха. Это механизм, создававший систему сдержек и противовесов и пресекавший возможность творить беспредел. При всей кажущейся дикости институт кровной мести заставлял людей думать о последствиях, прежде чем убивать. Но всеобъемлющая коррупция, возникшая еще в советскую эпоху, сломала не только традиционные регуляторы жизни общества, но и нравственный кодекс, стержень культуры народов Дагестана. Сегодня в республике можно купить даже кровную месть.
 
На Саида Амирова покушались пятнадцать раз. Вероятно, он в этом смысле мировой рекордсмен. И рядом с ним работать было небезопасно. Среди жертв киллеров двое его заместителей, целая плеяда высокопоставленных чиновников и даже министр внутренних дел Адильгирей Магомедтагиров, которого застрелили в 2009 году в самом удобном для заказного убийства месте, на свадьбе, где он был гостем. Впрочем, жизнь в республике такова, что если не ты, то тебя. Пока, во всяком случае, приговор Амирову вынесен только по одному покушению, которое он и его «силы безопасности» не успели осуществить.
 
Ничто не существует вне коррупции
 
Статистика говорит нам о том, что в Дагестане две трети молодежи в возрасте до 30 лет сидят без работы. Судя по экономическим показателям, это один из самых депрессивных регионов страны. Обилие ничем не занятых молодых людей бросается в глаза, особенно на занятых самостроями окраинах Махачкалы. Молодой парень сидит на корточках, уткнувшись в экран мобильного, в котором открыта страница в «Одноклассниках». Изредка он поднимает голову, чтобы проводить взглядом проезжающий автомобиль. Этот день пройдет, как предыдущий, так же пройдет и следующий. И еще много лет, если не купить билет на поезд и не уехать куда-нибудь далеко.
 
Если он сидит на корточках, по десять раз в минуту нажимая на обновления в соцсетях, то значит, его родители что-то в этой жизни сделали неправильно. Они не дали денег, чтобы он попал в правильный детский сад, куда ходили дети важных людей, с которыми стоит познакомиться с самого раннего детства. Потом родители не купили ЕГЭ, молодой человек не попал в вуз, купив диплом которого уже можно претендовать на какую-нибудь должность или перспективное место. Но чтобы это место получить, родители должны были подсуетиться, походить на прием к какому-нибудь министру-односельчанину.
 
Дагестан даже по кавказским меркам уникальное место, где ничто не существует вне коррупции, где общественный вес полностью определяется суммой украденных денег. Где громадные дома строят только для того, чтобы показать, сколько именно денег было украдено, и где мерилом успешности часто является не только должность, но и родственные или клановые связи с человеком, ею обладающим. Это совершенно невыносимая среда для жизни. И именно эта среда выталкивала молодых людей, перед которыми закрыты двери всех социальных лифтов, в лес, в подполье, где они искали правды. Лес говорил про чистый ислам и про систему жизни, в которой есть справедливость. Но лес тоже оказался коррумпирован. Коррупция здесь победила даже терроризм.
 
Назначение Рамазана Абдулатипова президентом Дагестана было не случайным. Его политическая карьера сложилась на федеральном уровне, и потому он не мог быть опоясан всепронизывающими клановыми и коррупционными сетями в той степени, в какой в них погряз любой махачкалинский чиновник. Но эту систему тактически не победить. Дагестан необходимо разобрать на атомы и собрать снова, чтобы жизнь здесь поменялась.
 
«Я не устаю повторять всем своим коллегам, что Амиров – это далеко не корень зла, чтобы после его ареста республика вздохнула с облегчением. Это совсем не так. Амиров – фигура, которая замыкала на себе довольно серьезную часть финансовых и политических потоков, соблюдая при этом свой интерес и интерес своего клана, то есть интерес людей, зависящих от него. Он ушел – сейчас на этой ниве новые люди, они  по-новому перекраивают «дагестанский пирог», – говорит махачкалинский журналист Абдул Алисултанов.

.

Совершенно секретно

.