Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Между мафией и джамаатом

Природу конфликтов в сельских сообществах обсудили эксперты на семинаре «Северный Кавказ: вызовы многообразия»

Уместно ли говорить о Северном Кавказе как об однородном регионе с единым набором проблем и особенностей развития? Насколько велики различия на уровне республик, муниципалитетов, этнических и конфессиональных групп? Какое влияние эти различия оказывают на ситуацию в регионе?

Каковы природа конфликтов и источники конфликтности на Северном Кавказе? Существуют ли работающие механизмы разрешения конфликтов? Могут ли конфликты быть трансформированы в политическую и экономическую конкуренцию в рамках «регулярных» институтов?

Есть ли опыт эффективного разрешения конфликтов? Как меняется ситуация на Северном Кавказе в контексте мировых политических кризисов – ухудшения отношений между Россией и Западом, беспрецедентных успехов джихадистов в Ираке?

Эти вопросы рассматривались на семинаре «Северный Кавказ: вызовы многообразия» в Пятигорске. Организатором мероприятия выступило Некоммерческое партнерство «Кавказское сотрудничество» (руководитель Николай Силаев).

«Кавказская политика» предлагает вниманию читателей наиболее интересные моменты дискуссий. Сегодняшняя статья посвящена природе конфликтов в сельских сообществах.

Когда есть, за что драться

«Круглый стол» открывала дискуссия о влиянии конфликтов в селах Северного Кавказа на ситуацию в регионе. Отправной точкой для обсуждения послужило сообщение на эту тему Дениса Соколова, руководителя Исследовательского центра RAMCOM.

На основе исследований в Дагестане, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Ставрополье эксперт пришел к выводу, что политическая борьба внутри кавказских сельских сообществ перерастает в масштабный и зачастую кровавый конфликт преимущественно после того, как происходит вмешательство извне. Например, когда подключаются выходцы из села, «доросшие» до политиков регионального уровня, а с ними — региональная политическая криминализованная элита и представители спецслужб.

«И если между группами в сельском сообществе имеются разногласия на религиозной почве, появляется возможность разыграть эту карту, – добавляет Соколов. – При этом не имеет значения, какие именно конфессии поддерживают стороны конфликта. Если один игрок использует одну группу, то другой ищет поддержки у ее противников.

Первый задействует тех, кого ему удобнее мобилизовать, второй вынужден опираться на их оппонентов. Иногда религиозный раскол может быть искусственным, но эффективным инструментом делегитимации и дегуманизации сторон конфликта».
В целом, Денис Соколов озвучил следующие тезисы:

- Политическая борьба внутри джамаатов никогда не прекращается. Всегда есть две-три конкурирующие группы. И если эта борьба не выходит за рамки местной «микрополитики», то, как правило, она носит циклический характер. Перед выборами главы села — обостряется, затем стихает.

Но это не то чтобы привязка к выборам. Цикл обусловлен распределением основных ресурсов и финансовых потоков... Сельские сообщества способны поддерживать равновесие внутри себя, если к политической борьбе не подключаются внешние игроки...

Очаги наиболее напряженных конфликтов и в Дагестане, и в КБР — это населенные пункты, где идет конкуренция за контроль над финансовыми потоками, «где есть, за что драться». По большому счету, это борьба между мафией и джамаатом...

Есть ощущение, что в начале 2000-х организованная преступность была вытеснена с «рынка насилия». И ее роль стали играть незаконные вооруженные формирования, которые к тому же объявляли, что занимаются джихадом. Это, с одной стороны, изменило поле организованной преступности. С другой — изменило и сами незаконные вооруженные формирования. Во многом они превратились в группы, которые стали больше заниматься бизнесом (так сказать, силовым предпринимательством), чем идеологической борьбой, прорастали агентурными сетями спецслужб, с участниками, в разной степени коррумпированными и мотивированными охранительными целями ...

Сейчас ситуация меняется, поскольку во время подготовки и проведения Олимпийских игр «рынок насилия» опять был разрушен. Кадровые перестановки и аресты перенесли политическую борьбу на федеральный уровень. Многих лидеров НВФ убили, кто-то уехал из страны. Некоторые активные участники «процесса» со стороны правоохранительных органов переключились на украинские события. Да и денег на Северном Кавказе, как и в других регионах РФ, стало заметно меньше. Формируется что-то новое, но что именно — пока сказать трудно.

Страдательный элемент

Далее к обсуждению темы подключились северокавказские эксперты. Предприниматель и общественный деятель Абакар Абакаров рассказал о нюансах ситуации в дагестанском селении Карата, где, можно сказать, существует раскол между разными религиозными группами: «Это тарикат «чиркейский», тарикат «хасавюртовский», салафиты и нейтральные». Поводом для конфликта, напомнил Абакаров, послужила мечеть, которую строили салафиты.

«Но есть интересная деталь, здесь я соглашусь с Денисом (Соколовым), – продолжил общественник из Дагестана. – Катализатором разрастания конфликта стал внешний фактор. В дестабилизации обстановки приняли активное участие группы людей, которые не живут в Карате. И когда начинаешь углубляться в проблему, понимаешь, что все-таки идет борьба вокруг неких ресурсов, имеющихся у главы села, главы администрации района. Во многом из-за этого конфликт разрастается. Немаловажную роль играет и позиция силовиков. Достаточно бездарная».  

Денис Соколов вновь взял слово, чтобы более подробно обрисовать механизм конфликта в дагестанских селениях. Однако мы останавливаться на этих деталях не будем, поскольку в общих чертах исследователь уже описывал этот процесс в интервью «Кавказской политике».
Конфликтолог и этнопсихолог, доцент ДГУ Сергей Кипиашвили предложил несколько «упростить» модель конфликтов. На его взгляд, роль джамаатов здесь сильно преувеличена: «Это всего лишь «страдательный» элемент».

«Фактически борьба идет между мафиями, – уточнил Кипиашивили. – С одной стороны – это те, кто стоит у власти и распределяет ресурсы, с другой – те, кто намерен занять их место. Вовлекая в конфликт сельскую общину, молодых ребят, обе группы говорят о справедливости. Хотя на самом деле она их не интересует. Справедливость нужна джамаату. Но он вынужден молчать». 

Своими соображениями по поводу вмешательства внешних игроков в политическую борьбу сельских сообществ поделился и адвокат Расул Кадиев. По его словам, на Кавказе с давних времен действует принцип «Проигравший должен уйти». У тех, кто остался не у дел, сегодня два пути — либо уехать из села и попытаться получить доступ к ресурсам в другом месте, либо уйти в «комбатанты».

Подключаясь к конфликту, они действуют жестче, поскольку после разрыва связей с селом рассматривают оппонентов уже как врагов. Ситуация усугубляется тем, что отсутствуют реальные выборы – «будь то выборы в джамаате или выборы главы администрации». То есть, по сути, нет неконфликтного способа вернуться в политическое поле.

«Если бы я увидел схему Дениса Соколова месяц назад, я бы с удовольствием на нее сослался в качестве контраргумента на доводы Народного собрания Республики Дагестан о том, что сельские выборы приводят к конфликтам, – отметил Кадиев. – Руководствуясь этим мнением, как известно, парламент недавно изменил законодательство».

К голосованию без урн?

Довольно неожиданно – по крайней мере, для нас – идея возврата к всенародным выборам не нашла однозначной поддержки у многих участников круглого стола. В том числе у Дениса Соколова:

«Нынешняя процедура выборов контролируется государством. А государственные институты, в свою очередь, во многом приватизированы мафией. И в этих условиях именно выборы позволяют внешним игрокам вмешиваться во внутренние дела джамаата.

Есть примеры, когда в некоторых селах отказываются от процедуры. Люди приходят в мечеть или на площадь, договариваются о том, кто будет главой. После чего в нужной пропорции раскладывают бюллетени по корзинам. И этот способ голосования «без урн» купирует конфликты гораздо эффективнее, чем выборы по процедуре.

В последнем случае посредством государственных институтов в борьбу вступают более крупные игроки, преследующие свои интересы. В села приезжают автобусы с равнины или из города, начинается подкуп избирателей и пр. В результате ситуация дестабилизируется».

Продолжил тему — но уже сквозь призму значимого для Дагестана этнического фактора — общественный деятель Хабибула Алханаджиев:

«По большому счету, самоуправление рушит само государство. Глава администрации, как правило, – чужеродный элемент, за которым стоит региональная власть. Он мало связан с местными жителями, больше – с государством. Фактически это инструмент манипулирования общиной. 

Надо еще учитывать, что история самоуправления в горских сообществах и на равнине – разная. В горах этот институт имеет давнюю традицию. Состав населения там стабилен. Поэтому инерция самоуправления сохраняется там до сих пор.

В равнинных районах ситуация совсем другая. Нынешнее население живет вместе лет 50-60. При этом на равнине всегда были конфликты. И государство приняло сторону переселенцев с гор.

Помимо переселенных сел, кутанных территорий, на равнине есть еще и подселенное население – например, в кумыкских селах. И в некоторых случаях эти люди начинают претендовать на высшие посты в сельских администрациях. Допустим, в кумыкском селе Аксай Хасавюртовского района в политическую борьбу включились андийцы. Сегодня многие аварцы спрашивают у кумыков, за кого им голосовать. Они считают, что будет неправильно, если андийцы возглавят село.

Ситуация везде складывается по-разному. Но я думаю, что конфликтность будет усугубляться. Потому что государство не вырабатывает механизмов, позволяющих согласовать разные интересы. Вместо того чтобы сохранять и защищать этническое многообразие Дагестана, глава республики заявляет о строительстве русскоязычной «дагестанской нации»… На этом фоне напряжение будет только расти».

Спокойно там, где чабаны

Несмотря на то что, с точки зрения Ибрагима Яганова — общественного деятеля из Кабардино-Балкарии, ситуация в его республике «в корне отличается от дагестанской», проблемы там идентичные:

«У нас две коренные национальности – кабардинцы и балкарцы – и сталкиваются, в основном, их интересы. Но основная проблема заключается не в интересах этносов, а в дележе власти. 131-й закон о местном самоуправлении, который был опубликован еще в 2000 году, практически не работает. Его исполнение властям крайне невыгодно. Поскольку передача земельных ресурсов муниципальным образованиям влечет за собой передачу львиной доли полномочий, управленческих рычагов. Ну и, конечно, финансовых ресурсов». 

Яганов выделил три источника ресурсов: бюджет, который «распиливается почти так же, как в Дагестане»; сельское хозяйство, куда направляются основные финансовые потоки; и туризм, который хотя и не развит, но тесно связан с земельными ресурсами и влияет на передел собственности.

«Борьба с «исламским экстремизмом», – продолжил Яганов, – больше походила на некий проект, нежели на то, что творилось в Дагестане. После Олимпиады в Сочи этот проект был свернут.

Антитеррористические операции шли преимущественно в трех населенных пунктах. Это Тырныауз, где находится основной туристический кластер. Баксан, где сосредоточено спиртовое и водочное производство. И Нальчик – административный центр, который пока безуспешно пытается стать курортным. Там, где живут чабаны – Зольский, Терский районы – ничего такого не было».

О выборах в Кабардино-Балкарии, посетовал Яганов, даже говорить не приходится:

«Власть перекроила под себя новый парламент. Там, в принципе, остались в большинстве своем одни и те же люди. Штатные депутаты, готовые служить любой власти — неважно, какой. Ситуацией они особо не владеют и ничего не решают. Думаю, самая значимая работа, которая им предстоит – утвердить в должности Юрия Кокова (семинар, напомним, проходил до избрания главы КБР – прим. ред.).

У главы республики пока нет своей команды. К сожалению, его окружают старые кадры. Например, система министерства сельского хозяйства практически не менялась последние 20 лет. Одни и те же люди и делают одно и то же… В общем, что будет дальше, никто не знает. Но все надеются на лучшее».

…Отметим, что в первой части семинара обсуждались и другие вопросы – по большей части они касались коррупции в государственных органах. Но мы решили остановиться на актуальности выборов. Поскольку, на наш взгляд, возникла парадоксальная ситуация. Нынешняя процедура выборов такова, что общественники впервые на нашей памяти усомнились в принципиальной необходимости их проведения. Наверное, это многое говорит об уровне доверия к государству.

Впрочем, не будем сейчас развивать эту тему. В ближайшие дни «Кавказская политика» продолжит серию публикаций о семинаре в Пятигорске.

Кавказская политика

Дайджест