Великие Леки
Еще раз о происхождении названия "лек"
Тем не менее, пояснения к некоторым ключевым моментам вопроса были даны еще тогда. Так, мы отвергали возможность сопоставления общего в прошлом этнического названия лезгинских народов лек с нарицательным словом лекь«орел» в виду того, что исторически эти две лексемы как в плане материального, так и семантического выражений восходят к разным корням и, соответственно, для них и реконструируются разные праформы.
Так для слова лекь«орел» реконструируется праформа *йилкь (вилкь) или ее вариант *йиркь (виркь), связанная с обозначением «крыла», точнее действием крыла – «мах, взмах, махать», (ср. агул. йилкьас «трясти, трястись»), тогда как для этнонима лек восстанавливается структура *вул(е)г / бул(е)г со значением «волк» и в точности до звука повторяющее даргинское название лакцев – вулеги / булеги.
Необходимость возвращения к теме здесь обусловлено появлением новой информации не только дополняющее сказанное ранее, но и в значительной степени проливающий свет на условия возникновения этого термина.
Если следовать предложенной схеме, то самыми неизбежными из возникающих будут вопросы – почему для реконструируемого этнонима восстанавливается именно *вул(е)г, а не какая-нибудь иная форма и почему ей придается значение именно «волк»?Как известно, язык в такой же степени является динамичным явлением, в каком он есть и явление системное.
То есть языковый феномен не представляет собой некий неопределенный хаос, а представляет собой строго регламентированным, причем на многих уровнях, составляющих его иерархию, образованием.
На каждом из этих уровней действуют не только универсальные, но и присущие именно этому языку и именно данному уровню законы. И, естественно, вся динамика, как наиболее характерная черта, языка протекает в строгом соответствии этих законов.
Другими словами ни один звук в языке вне действий этих закономерностей не может возникать, как не может ни один звук и исчезнуть в нем бесследно. В соответствии с этим положением не лишне сказать, что и структура языка, начиная от строения слога его до строения предложений, формируется в рамках этих законов.
Исходя из этого, задача исследователя заключается в выявлении этих законов и следованию им в своих научных изысканиях. Так, например, в соответствии со сказанным для пралезгинского языка, от которого произошли все современные лезгинские языки, включая и собственно лезгинский язык, можно отметить следующие правила.
В нем слова могли начинаться только с согласного звука, причем не со всякого из них, а только с -в или -й. В пралезгинском языке не допускались стечение согласных в начале слова. В пралезгинском языке структура именного корня состоялась строго из четырех звуков, поэтому в нем не могли быть слова с меньшим количеством знаков, таких, как, например, гъил «рука», вил «глаз», кьил «голова» и, соответственно с этим положением, и этническое название лек не могла изначально иметь такую форму. Немыслимо было для состояния праязыка и слова, состоящие из двух звуков, такие как агульск. аб «лоб», ад «трубчатая кость», гъу «потолок» и т.д. Более того, каждый звук внутри корня имел не только строго отведенное ему место, но за каждым из них были закреплены определенные функции.
Именно это последнее обстоятельство определяло, и место каждого звука в корне и не давало слову в целом иметь корень с количеством звуков меньше чем четыре, так как это делало его функционально неполноценным, т.е. в таком случае такой корень не мог выражать всю полноту информации, которую должен был выражать.
Если об этом говорить более предметно, то, как указано выше, слово в период состояния праязыка мог начинаться только с согласных -в или -й. Объясняется это тем, что в тот период в сознании носителя праязыка предметы и явления окружающего мира делились на два грамматических класса – класс людей и класс остальных предметов, каждый из которых маркировался одним из приведенных звуков.
Класс человека разделился на класс мужчин и класс женщин, и система стала троичной, а затем класс предметов разделилась на классы одушевленных неодушевленных предметов, что привело к возникновению системы грамматических классов, состоящей из четырех классов. На сегодняшний день категория грамматических классов исчезла в лезгинском, агульском и удинском языках.
Двуклассная система еще функционирует в табасаранском языке, шестиклассная, если нам не изменяет память, действует в хиналугском языке. А остальные лезгинские языки отмечены четырехклассными системами. Разумеется, картина, приведенная здесь, носит лишь общие черты.
Вторую позицию в корне занимает один из гласных звуков. Он разводит соседние согласные. Очевидно, это исходит из стремления языка исключить возможность сращения начального согласного, выражающего такую важную категорию, как грамматический класс с остальной частью корня. По сути своей грамматический показатель является префиксом и с остальной частью корня связан лишь служебными отношениями.
Наблюдаемые в современных лезгинском и табасаранском языках стечение согласных в начале слова типа стха «брат» - это результат слома первичной программы. И объясняется это редукцией (угасанием) соединяющих их гласных. По данному признаку лезгинский язык постепенно уподобляется грузинскому языку, где стечение согласных в начале слова является нормой.
Третья позиция – это позиция сонорных -р, -л, -м, -н. Есть основания полагать, что изначально в этой позиции был представлен только -р, но в результате ассимиляции появился -л, затем -м и -н. Функция их заключается в том, чтобы в процессе реализации слова в речи трансплантируя себя на финальную позицию образовать основы косвенных падежей, что мы и наблюдаем даже сейчас в некоторых словах лезгинских языков: агул. ц1егь «коза», эргативный падеж - ц1егье-л-а, дательный падеж – ц1егье-л-ас.Четвертую позицию занимает собственно корневой согласный. Им может быть любой согласный звук за исключением тех, что указано выше. Остается лишь добавить, что в случае, если по какой-то причине грамматический показатель выпадал, то между сонорным и согласным корня развивался гласный, что мы имеем в случае с примером лег (из *лг). Еще одна особенность грамматического показателя -в, заключалась в том, что он нередко свою губную артикуляцию передавал следующему за ним гласному, превращая его в -у, если даже изначально на этом месте стоял –а.
Учитывая эти универсальные для именного корнеслова лезгинских языков правила, не представляется сложной задача на основе сохранившегося лег восстановить его первоначальную форму *вул(е)г. Собственно говоря, здесь не хватает всего лишь показатель грамматического класса. Добавляем его и получаем полную версию слова.
А теперь, что касается значения «волк»
В частности, в языке сарматов, обитавших некогда в степях между Черным и Каспийским морями, причем не только в значении «волк», но и как имя собственное. Поэтому, не только лезгинское, но и кавказское происхождение его вызывает сомнения. Следовательно, остается лишь третий вариант, который можно рассматривать как исконно лезгинское название этого животного и для которого в соответствии с выше приведенными правилами, как и для этнонима лег, реконструируется форма *вул(е)г.
Связующим моментом здесь также выступает древнеперсидское горги «волки» - название обитателей области, расположенного южнее Каспийского моря (современный Мазендаран), чью страну персы также называли Горганией - «страной волков». Известно, что в состав иранашахра Горгания вошла лишь в эпоху Сасанидов.
Здесь не трудно заметить, что персидское название является смысловой калькой лезгинского этнонима. Армянский эквивалент его - гаргары, на языке котором Месроп Маштоц создал письменность для нужд Албании.
А теперь почему все-таки предков лезгинских народов назвали «волками»? Как ни странно ответ на этот вопрос, сам того не ведая, в своей работе «Дохристианская религия алан» дает известный осетинский исследователь В.И.Абаев. Перечисляя древних аланских богов, он называет и бога кузнечного дела, чье имя имеет форму Курд-Алае-Ваергон, что значить «Кузнец-Аланский-Варгон». Имя Ваергон в сопоставлении с латинским Волканус исследователь считает хорошей скифо-латинской изоглоссой.
И отмечает, что сопоставление ценно тем, что позволяет вскрывать тотемическую подпочву некоторых индоевропейских верований. Дело в том, что Ваергон и Волканус, согласно мнению В.И.Абаева, являются производными индоевропейского *влко «волк». В качестве примеров он и у алан, и у римлян отмечает культ бога огня и кузнечного дела, который был преемственно связан с тотемическим культом волка.
Известно, что эмблемой Рима служила волчица, кормящая близнецов Ромула и Рема. А в осетинском родоначальник нартов, отец близнецов Хсара и Хсартага, зовется Воерхоег, что значит этимологически «волк».Однако слабым звеном в умозаключениях известного исследователя является то, что материал индоевропейских языков он рассматривает изолированно от материала, представляемым языками других семей. В частности, как заметил читатель, тот же корень *вул(е)г, обозначающий волка мы отметили и для лезгинских языков. Кроме того, известно, что металлообработкой первыми начали заниматься именно кавказские народы, причем задолго до того, пока индоевропейские народы не стали оседлыми, а вели еще кочевой образ жизни, т.е. тогда, когда индоевропейские племена о металлообработке и думать по определению не могли.
Еще один немаловажный фактор – это известные пра-индоевропейско-северо-кавказские лексические изоглоссы с направлением заимствований слов преимущественно из кавказских языков. Следовательно, и индоевропейское *влко «волк», к которому восходят и осетинское Ваергон и латинское Волканус, в ряду других может быть простым заимствованием из пралезгинского языка.
Завершая тему, хочу подчеркнуть, что общий вывод, вытекающий из изложенного заключается в том, что пралезгинский *вул(е)г «волк» изначально олицетворял собой божество – покровителя кузнецов. Со временем это слово могло приобрести значение того, кого оно олицетворяло, т.е. самих кузнецов, а затем и статус этнонима народа, занимающегося кузнечным ремеслом.
Гаджи Алхасов, представитель ФЛНКА в Агульском районе
ФЛНКА
Возможно Вам будут интересны:
Тайны древнедагестанского общества
Другой взгляд на народы Юждага