Радикализация молодежи - выражение социального протеста
Милрад Фатуллаев, политолог, журналист, главный редактор издания РИА «Дербент»
Активизацию
террористического подполья в Южном Дагестане следовало ожидать, учитывая
события, которые происходили в исламском сообществе Дагестана на протяжении
последних двадцати лет.
Молодежь начала радикализироваться в северном и горном Дагестане в начале 90-х годов, и сегодня те же процессы постепенно происходят и на юге республики.
Причин радикализации много, но есть общее мнение экспертного сообщества, считающего, что радикальные явления имеют под собой как основу социальный протест. В Дагестане радикалы находят поле для самовыражения, и, в отличие от других регионов страны, здесь социальный протест облекается в религиозную форму.
Апелляция к социальной справедливости для радикальных исламистов служит важным идеологическим постулатом, который они используют в собственных целях. Накладывают свой отпечаток, но не играют определяющей роли экономические факторы, высокий уровень безработицы и бедности.
Что касается активизации бандитского подполья в Южном Дагестане в последнее время, то я бы не стал это связывать с действиями силовиков, под давлением которых исламисты с севера республики, якобы, перекочевали на юг. В подтверждение тому хотя бы тот факт, что в подпольной группе «Южная», в событиях на Джемикентском посту участвуют исключительно выходцы из Юждага.
Вместе с тем, я считаю, что здесь не обошлось и без политики. Дербент находится в орбите внимания федеральных властей на протяжении последних 2-3 лет, и различные проявления терроризма в этом регионе имеют наибольший пропагандистский эффект.
Что же касается боевиков, вернувшихся на Северный Кавказ с момента начала военной операции Воздушно-космических сил Российской Федерации в Сирии из рядов террористических группировок, то по данным Постоянного представителя Президента РФ в СКФО Сергея Меликова их численность достигает 800 человек.
Отдельно хотелось бы отметить одну особенность. В то время, как в остальных субъектах региона, а в Дагестане - особенно в северных районах, происходило очень много преступлений террористического характера, за Юждагом закрепилось реноме стабильного и спокойного региона на протяжении двух десятилетий. И все это время, естественно, со стороны различных ведомств, курирующих антитеррористическую деятельность, югу уделялось меньше времени. Разумеется, и это сыграло свою злую шутку.
Процесс радикализации верующей молодежи на юге имел цепной характер, и началось все с Дербентского и Табасаранского районов. В последующем эта деструктивная идеология активно начала проявляться как в самом Дербенте, так и в ряде других районов Южного Дагестана. И учитывая серьезный организованный уровень произошедшего теракта на Джемикентском посту, не приходится надеяться, что повторений ему в регионе не будет.
Вместе с тем, сложно говорить об эффективности в случае подключения к профилактическим мероприятиям республиканского духовенства. На мой взгляд, духовное управление мусульман в том виде, в котором оно существует сегодня, себя дискредитировало.
В их деятельности отсутствует какая-либо гласность, выборные процессы в среде духовенства фактически полностью закрыты, они не проводят отчетно-выборные съезды в соответствии со своим уставом.
Представители муфтията стали несменяемыми религиозными авторитетами, что не допускается в Исламе.
У общественности нет представления о деятельности структур духовного управления, о том, какими средствами они располагают, какую духовную политику проводят, каким образом духовенство собирается взаимодействовать с различными направления Ислама в Дагестане.
Более того, мы не видим реакции муфтията на основные и злободневные вопросы, затрагивающие жизнь дагестанцев. А эти вопросы охватывают весь комплекс проблем нашего общества, в том числе социальную, экономическую, образовательную, медицинскую и другие сферы.
Мы не видим представителей духовенства на выездных заседаниях в проблемных районах республики, они отсутствуют в информационном поле, их нет на местном телевидении.
Молодежь начала радикализироваться в северном и горном Дагестане в начале 90-х годов, и сегодня те же процессы постепенно происходят и на юге республики.
Причин радикализации много, но есть общее мнение экспертного сообщества, считающего, что радикальные явления имеют под собой как основу социальный протест. В Дагестане радикалы находят поле для самовыражения, и, в отличие от других регионов страны, здесь социальный протест облекается в религиозную форму.
Апелляция к социальной справедливости для радикальных исламистов служит важным идеологическим постулатом, который они используют в собственных целях. Накладывают свой отпечаток, но не играют определяющей роли экономические факторы, высокий уровень безработицы и бедности.
Что касается активизации бандитского подполья в Южном Дагестане в последнее время, то я бы не стал это связывать с действиями силовиков, под давлением которых исламисты с севера республики, якобы, перекочевали на юг. В подтверждение тому хотя бы тот факт, что в подпольной группе «Южная», в событиях на Джемикентском посту участвуют исключительно выходцы из Юждага.
Вместе с тем, я считаю, что здесь не обошлось и без политики. Дербент находится в орбите внимания федеральных властей на протяжении последних 2-3 лет, и различные проявления терроризма в этом регионе имеют наибольший пропагандистский эффект.
Что же касается боевиков, вернувшихся на Северный Кавказ с момента начала военной операции Воздушно-космических сил Российской Федерации в Сирии из рядов террористических группировок, то по данным Постоянного представителя Президента РФ в СКФО Сергея Меликова их численность достигает 800 человек.
Отдельно хотелось бы отметить одну особенность. В то время, как в остальных субъектах региона, а в Дагестане - особенно в северных районах, происходило очень много преступлений террористического характера, за Юждагом закрепилось реноме стабильного и спокойного региона на протяжении двух десятилетий. И все это время, естественно, со стороны различных ведомств, курирующих антитеррористическую деятельность, югу уделялось меньше времени. Разумеется, и это сыграло свою злую шутку.
Процесс радикализации верующей молодежи на юге имел цепной характер, и началось все с Дербентского и Табасаранского районов. В последующем эта деструктивная идеология активно начала проявляться как в самом Дербенте, так и в ряде других районов Южного Дагестана. И учитывая серьезный организованный уровень произошедшего теракта на Джемикентском посту, не приходится надеяться, что повторений ему в регионе не будет.
Вместе с тем, сложно говорить об эффективности в случае подключения к профилактическим мероприятиям республиканского духовенства. На мой взгляд, духовное управление мусульман в том виде, в котором оно существует сегодня, себя дискредитировало.
В их деятельности отсутствует какая-либо гласность, выборные процессы в среде духовенства фактически полностью закрыты, они не проводят отчетно-выборные съезды в соответствии со своим уставом.
Представители муфтията стали несменяемыми религиозными авторитетами, что не допускается в Исламе.
У общественности нет представления о деятельности структур духовного управления, о том, какими средствами они располагают, какую духовную политику проводят, каким образом духовенство собирается взаимодействовать с различными направления Ислама в Дагестане.
Более того, мы не видим реакции муфтията на основные и злободневные вопросы, затрагивающие жизнь дагестанцев. А эти вопросы охватывают весь комплекс проблем нашего общества, в том числе социальную, экономическую, образовательную, медицинскую и другие сферы.
Мы не видим представителей духовенства на выездных заседаниях в проблемных районах республики, они отсутствуют в информационном поле, их нет на местном телевидении.
Духовное управление по собственной инициативе стало изолированной структурой, которая удалилась от проблем общества и региона.
Как результат, уровень авторитета и влияния этих структур на пагубные явления, которые происходят с молодежью, прежде всего радикализирующейся, минимален.
Говоря в целом о проведенной работе в этом направлении на протяжении последних 20 лет различными государственными органами, дагестанскому сообществу хотелось бы услышать внятный ответ, получить анализ того, что происходит в республике.
Какие у нас экстремистские группы действуют, кто их конкретно финансирует, в чем основные и второстепенные вопросы радикализации молодежи и когда это закончится? Кто этими проблемами занимается?
Есть необходимость в конкретном ответственном лице, которое будет отчитываться о проделанной работе через определенный промежуток времени.
Тогда появится ясность у экспертов и общества в целом, в каком направлении ситуация изменилась. В худшую или лучшую, почему, и когда это закончится.
Вы обратите внимание, что религиозные террористические организации серьезно проявляются только в Российской Федерации. Их нет за небольшим исключением на Украине, в Азербайджане, Грузии, практически нет в Средней Азии, за исключением внутренних процессов в Таджикистане, но есть в Российской Федерации, где, кстати говоря, самый либеральный закон о свободе совести и религиозных организациях.
ФЛНКА
Советуем Вам зарегистрироваться, чтобы быть полноправным юзером нашего сайта.
Возможно Вам будут интересны:
Возобновился выпуск газеты "Настоящее время" в Дагестане
В Дагестане начало работу РИА "Дербент"
Главный редактор "Настоящего времени" в Дагестане заявил о возобновлении выпуска газеты
Эксперт: Депутат Госдумы Умаханов начал борьбу за власть в Дагестане
Общественная палата России обсудит религиозно-политический конфликт в Дагестане