Федеральная лезгинская
национально-культурная автономия

Выступление Кисриева Э. Ф.

Кисриев Э. Ф. Спасибо. Я благодарен организаторам за то, что предоста­вили мне возможность первому выступить с докладом, но вместе с тем я хочу заранее уведомить, что моё выступление не выражает какого-то общего, кол­лективного мнения, я буду говорить исключительно о собственном представле­нии о содержании некоторых проблем, даже не всех, о возможных способах и путях их решения.

           Суть лезгинской проблемы в общественном сознании лезгин выражается именно в том, что лезгины — народ, который был посредником между Север­ным Кавказом и Закавказьем, посредником между Дагестаном и Азербайджа­ном и в одночасье был разделён государственной границей. В результате родст­венники, односельчане, люди одной национальности оказались отделёнными друг от друга уже не просто границей между двумя республиками в рамках Со­ветского Союза, а государственной границей. Это действительно довольно сильный шок, который вызвал очень много проблем: от национального движе­ния в Дагестане до различного рода газетных, книжных публикаций и так да­лее. В одночасье получилось, что место проживания лезгин из такого динамич­ного региона превратилось в захолустье по обе стороны границы, в своеобразный мешок, закрытый и отдалённый ото всех индустриальных и других центров России, с одной стороны, с другой стороны — отдалённую северную пе­риферию Азербайджана.

          Это эмоциональная сторона дела. Но мой опыт исследования этнических проблем позволяет мне сделать вывод, что реальные проблемы могут быть по­мяты и изучены независимо от принадлежности их какому-то конкретному на­роду. Когда какой-то народ выражает свои проблемы и они пристально изуча­ются, то это может быть использовано для понимания сути проблем и других народов.

          Первый сюжет, на котором я хотел бы остановиться, связан с опытом ис­следования судьбы закона "О гарантиях прав коренных малочисленных наро­дов Российской Федерации", который после долгого и долгого обсуждения был принят повторно Государственной Думой после отклонения Президентом Рос­сийской Федерации. Наконец закон был принят, но принят в таком виде, в ка­ком он вообще не работает. Основная причина того, почему закон не работает, связана с тем, что была сделана попытка законодательно представить нацио­нальность, этническую общность в качестве правового субъекта. Какие только попытки для этого ни делались, ни одна из них не увенчалась успехом. Единст­венный критерий для признания народа малочисленным, который удалось сформулировать, — это пятидесятитысячная численность.

          Все протестовавшие эксперты указывали на то, что любая попытка поста­вить тот или другой народ в какое-то привилегированное положение, даже с це­лью помочь, даже если этот народ нуждается в том, приводит к нарушению прав человека. Национальность превращается в какой-то важный фактор — полити­ческий или административный. И это при том, что в России национальность, как известно, уже не фиксируется в актах гражданского состояния. И вот в од­ном из критических выступлений в Совете Федерации прозвучала мысль, что, раз уж не получается сформулировать правосубъектность этнической общно­сти, надо создать перечень малочисленных народов. Это оказалось спасатель­ным кругом, который и спас, собственно говоря, этот закон, хотя коренной по­рок закона так и не был прёодолён. Был сформулирован перечень, при этом не­сколько дагестанских народов, в том числе и лезгинских — агулы, цахуры и рутульцы, — попали в него как малочисленные народы и оказались в приви­легированном положении. Но они находятся точно в таком же положении, что и многие другие народы, скажем, аварской группы или даргинской группы язы­ков. Да и те небольшие народы, численность которых превышает 50 тысяч чело­век, находятся в нисколько не лучшем положении. То есть вопиющая неспра­ведливость этого перечня была настолько ясна, что дагестанские эксперты и ру­ководство республики категорически возражали против принятия этого закона. К примеру, в первой же статье закона было написано, что право включе­ния дагестанских этносов в перечень малочисленных народов предоставляется Государственному совету Дагестана. То есть этот вопрос не был решён в рамках закона, а был отнесён к прерогативе Республики Дагестан, и республика, как ни пыталась, не смогла справиться с проблемой передачи правосубъектности эт­нической общности. А эту проблему невозможно выразить в законе, в юридиче­ских понятиях. Я сейчас не могу об этом подробно говорить, потому что време­ни для этого недостаточно. В конце концов дагестанскому руководству при­шлось внести в перечень все 14 дагестанских народов, в том числе русских, чеченцев, азербайджанцев, аварцев, даргинцев, то есть тех, чья численность со­ставляет несколько сотен тысяч. Естественно, это делало из закона полную про­фанацию. К сожалению, рекомендация экспертов не была учтена, и в этом зако­не в перечне так и нет ни одного из дагестанских народов. Отследив судьбу это­го закона, мы убедились, что он, по сути дела, не работает, и основной причиной этого, как я сказал, является именно то, что мы пытались решить проблемы малых народов с помощью закона, в котором национальности придается качество правосубъектности, что совершенно неправильно, поскольку превращает на­циональность уже в некий политический субъект.

          Допустим, в Дагестане в Рутульском районе право пользоваться льготами и привилегиями в соответствии с этим законом было бы предоставлено только агулам и цахурам, но в том же Рутульском районе в абсолютно одинаковых ус­ловиях проживания, в труднодоступных высокогорных сёлах живут джамааты азербайджанцев, лакцев и лезгин, и они оказались бы вне действия этого зако­на. Вполне можно предположить, что лакцы, скажем, станут писаться цахурам и или рутульцами, лезгины превратятся в агулов, потому что нет ведь какого-то эксперта, нет какого-то документа, которые удостоверяли бы принадлежность человека к тому или другому народу. И слава богу, что нет, их и не должно быть. Но тогда как предоставить человеку правосубъектность, не предусмотрев воз­можность экспертного определения его национальности? Это абсурд. К сожа­лению, закон в конце концов был принят, но он не действует, а значит, его как бы и нет. Ещё раз хочу сказать, что эту ситуацию обусловил тот факт, что обсу­ждать национальные проблемы, конечно, невозможно не называя тот или дру­гой народ, но при этом надо строго определить содержание проблемы, тщатель­но исследовать, изучить субъекты, которых эта проблема касается.

 

 

 

 

           Я, в частности, предлагаю, чтобы Государственная Дума подготовила закон о поддержке хозяйственной и иной традиционной деятельности жителей об­щин высокогорных районов Северного Кавказа, в котором речь шла бы не о на­циональностях, а о конкретных общинах, сохраняющих традиционный образ жизни и традиционное хозяйствование вне зависимости от национальности. Для них должны быть 

предусмотрены определённые льготы, условия, потому что жизнь в условиях высокогорья в наше время, при таких высоких ценах на горючее, на любые транспортные услуги, при том, что у людей фактически от­нимают земли на равнине, где они когда-то пасли своих овец и за счёт этого су­ществовали... Причём этот закон будет действовать и в отношении лезгин, лез­гинских народов высокогорного Дагестана, и аварцев. Такой закон необходим не только Дагестану, но и Чечне, и Ингушетии, и Осетии, его ждут кабардинцы, и карачаевцы, и черкесы, и адыги.

          Между прочим, полгода назад в Дагестане был законодательно утверждён перечень труднодоступных и отдалённых местностей республики. К ним отне­сены населённые пункты, расположенные на высоте 500 и более метров над уровнем моря в сложных физико-географических условиях, с которыми нет ре­гулярного транспортного, телефонного и телеграфного сообщения. Только в лезгинских районах я насчитал в этом списке 62 населённых пункта, 62 джа-маата находятся в таком положении. Если к ним прибавить ещё джамааты лак­цев, аварцев, даргинцев и так далее, то их общая численность приблизится к 300 — жители почти 300 маленьких населённых пунктов живут отдалённо, в горах на высоте более полутора тысяч метров, где нет регулярного дорожного сообщения.

          Конечно, в других республиках Северного Кавказа таких мест значительно меньше, но тем не менее закон должен носить общий характер, и правосубъект­ностью в нём должны быть наделены не национальности, а именно населённые пункты вне зависимости оттого, кто в них проживает. Разумеется, в большинст­ве своём это моноэтнические общины, там есть и русские учителя, и армянские инженеры или агрономы и так далее, но тем не менее выделение в качестве пра-восубъектов национальностей я считаю одним из самых существенных пороков современного российского законодательства, попыткой придать национальности какую-то правосубъектную форму и вести разговор о каких-то преференциях или наоборот. Это первый сюжет, на котором я хотел бы остановиться.

          Второй сюжет связан непосредственно с проблемой реки Самур, я имею в виду пользование водами реки Самур Азербайджаном и Дагестаном. Это очень давнишняя проблема. На протяжении почти 50 лет сооружаются каналы, которые снабжают сельскохозяйственные земли Азербайджана и Дагестана. Но в последнее время крестьянам регионов Южного Дагестана существенно не хватает воды. Судя по той информации, которой владею я, до 90 процентов самурской воды выбирается Азербайджаном. Фактически Самур перестал впа­дать в Каспийское море. Я говорю о документально подтверждённых фактах, это не мои измышления. В устье Самура находится уникальный субтропиче­ский лиановыи лес, какого нет нигде в таких широтах, этот лес сейчас просто гибнет, потому что солёная вода Каспийского моря уже проникает в подпочвен­ные слои леса, а Самур, повторяю, не доходит до Каспийского моря.

 

 

         Масса комиссий по делимитации из представителей Азербайджана и Даге­стана постоянно встречаются в Дагестане. Они выезжают на место, знакомятся с обстановкой, потом делают заявления о том, что они хотят всё решить с поль­зой для той и другой стороны, тем не менее ничего не решается. В данном слу­чае решение может быть достигнуто только в результате политической воли Москвы, столицы Российского государства. Дело доходит до того, что сейчас почти в каждой заметке о регионах Южного Дагестана приходится читать о скандалах, драках между крестьянами, которые не могут поливать свои земли, а они ведь, собственно говоря, живут только на то, что даёт эта земля, выращи­вают на ней овощи и фрукты. Представляете себе, когда односельчане семьями, родами вступают в драку за воду, потому что её не хватает. Это очень серьёзная проблема. Интеллигентные люди, задумываясь о жизни своего народа, часто ищут какие-то духовные проблемы и сосредоточивают своё внимание на них. А подлинные, реальные проблемы — они среди обыкновенных, простых 

людей, тружеников, которые трудом праведным добывают свой хлеб. Вот эти-то про­блемы как раз и не получают той поддержки и помощи государства, которую должны были бы получать.

          Необходимо, чтобы азербайджанское руководство и российское руково­дство установили строгий и чёткий режим водопользования, чтобы он соответст­вовал международным нормам. Насколько я знаю, эти нормы таковы: по 30 про­центов может взять каждая из сторон, остальное должно оставаться в потоке, в русле реки, чтобы река продолжала функционировать как водный объект.

          Ещё один сюжет — это проблема пограничного режима. Закон "О Государ­ственной границе Российской Федерации" был принят ещё 1 апреля 1993 года, но в первые несколько лет фактически ничего не менялось, и поэтому населе­ние Южного Дагестана не ощущало каких-то особо серьёзных проблем. Но вот в 1997 году было объявлено, что вводится пятикилометровая пограничная зона. Это был тяжелейший удар для крестьянского населения региона, которое жмётся, естественно, к Самуру, потому что здесь можно отвести воду и орошать земли. А теперь 5 километров до Самура — это уже режимная зона, где распоря­жаются пограничники, где царит строгий режим, а это существенно осложнило ситуацию. В это время национальное движение "Садвал" получило особо мощ­ную поддержку со стороны населения. Было много митингов, демонстраций, и не только на юге, но и в Махачкале, люди требовали какого-то решения.

          Но ведь иного решения, собственно говоря, и быть не может, потому что го­сударство есть государство, граница есть граница и пограничный режим дол­жен существовать. Только в последнее время, примерно за полгода, в закон о го­сударственной границе было внесено порядка 15 различных изменений, и в на­стоящее время фактически вся пограничная зона — это сфера компетенции ФСБ. Ширина пограничной зоны может достигать 30 и более километров, если это будет в интересах государства. Если посмотреть на карте, что такое 30 кило­метров от границы, то видно, что фактически весь Южный Дагестан — это режимная зона, в которой действуют принципы силового администрирования, администрирования одним из самых авторитетных силовых ведомств.

          Я, собственно говоря, не ратую за то, чтобы не было никакой пограничной зоны, и не думаю, что для простого труженика строгай пограничный режим яв­ляется помехой для существования. Но вот недавно директор Федеральной службы безопасности России Николай Платонович Патрушев выступал по те­левидению и говорил, что в этой связи очень много проблем возникло в Примо­рье. Там даже пляжи закрыли. Патрушев заверил, что они готовы эти вопросы рассмотреть и принять какие-то меры. Я думаю, что в данном случае важно со­здать согласительные комиссии, чтобы даже строгий, жёсткий режим не вредил населению. Повторяю, простому населению не нужна какая-то особая свобода общественной деятельности, митингов, демонстраций и так далее, порядок мо­жет принести только пользу. Но это в том случае, если этот порядок не превра­тится фактически в этническое насилие со стороны отчуждённой от народа жё­сткой бюрократической власти. Тогда мы действительно породим в Южном Да­гестане новое поколение чрезвычайно агрессивно настроенной молодёжи, нелояльной по отношению к России.

          И наконец, последнее — концептуальная проблема разделённого народа. Я думаю, что было бы принципиально неправильно называть лезгин разделён­ным народом, потому что у нас не было государственности в новейшее время. Действительно, большая часть традиционного лезгинского массива оказалась на территории Азербайджана, тем не менее понятие "разделённый народ" имеет более строгий принцип определения, который к лезгинам в данном случае не подходит. Более того, он только усугубляет наши отношения с соседней респуб­ликой. Азербайджан молодое государство, оно ещё только становится на ноги. В таких условиях будирование темы о разделённом народе, о каких-то требова­ниях может вызвать только одно: жёсткое восприятие такого рода проявлений.

 

 

 

 

          Полагаю, есть все основания сформировать юридическую категорию "рос­сийские народы". Валерий Александрова Тишков, я как бы ваш ученик, много лет с вами работаю, и, может быть, эта моя идея навеяна нашим научным сотруд­ничеством. Под понятием "российские народы" я подразумеваю те народы, кото­рые исторически проживают на территории России, которые не имеют государ­ственных образований за её пределами. Хочу добавить, что юридическая катего­рия "российские народы" ставит представителей российских народов за пределами России в какие-то, что ли, благоприятствующие условия. Скажем, Россия имеет полное право заботиться о русских в Прибалтике, впрочем, как и Германия, уделяющая особое внимание российским немцам. Это естественные вещи. Я хочу сказать, что статус "российский народ" для народов России, кото­рые не имеют государственных образовании за её пределами, родина которых — Россия, должен давать определённые преференции. Я имею в виду не жителей России, а представителей российских народов за её пределами. Скажем, в тех случаях, если их преследование происходит за границей, Россия будет иметь ка­кое-то юридическое и моральное право принимать участие в этих делах, требо­вать каких-то гарантий для них, как это делается в мировой практике.

          Кроме того, если происходит миграция из-за рубежа, то представители рос­сийских народов могли бы тоже иметь

определённые преимущества, поскольку они являются россиянами, российским народом. Это мощный моральный фак­тор для адыгских народов, например, которых очень много за пределами России, а единственное их государственное образование находится в России, и для лез­гин, и для аварцев. Это мощный моральный фактор не только для народов Кав­каза, но и для многих других народов. Таким образом, правовое понятие "россий­ские народы" могло бы многое дать для решения проблем в сфере государствен­ной национальной политики, для процесса формирования российской нации.

          Спасибо за внимание.

 

Председательствующий.Уважаемые участники слушаний, позвольте вам представить присутствующих здесь Ильясова Зикрулу Зиявдиновича — перво­го заместителя министра Республики Дагестан по национальной политике, ин­формации и внешним связям, Лиманскую Татьяну Олеговну от Министерства иностранных дел Российской Федерации, Мартынова Вадима Евгеньевича от Министерства регионального развития и торговли Российской Федерации, Новика Александра Ивановича от Правительства Российской Федерации, Ого-рельцеву Ларису Леонидовну от Министерства экономического развития и торговли Российской Федерации, Третьякова Андрея Анатольевича от Феде­ральной миграционной службы.

          Что касается понятия "российские народы", Энвер Фридович, то Валерий Александрович Тишков, думаю, в своем выступлении остановится на этом во­просе. А вот что касается вашего предложения о поддержке или о развитии высо­когорных общин Северного Кавказа, то я бы эту инициативу переадресовал де­путатам Государственной Думы. Некоторые депутаты эту проблему недавно за­тронули в проекте закона об общинах коренных народов Российской Федерации, и если их законопроект принять, то мы тогда почти всю Россию ра­зобьём по национальному признаку, а вот то, что вы предлагаете, мне кажется, за­служивает внимания. Пожалуйста, беритесь с помощью учёных за эту тему и раз­рабатывайте законопроект. Я готов при Комитете Государственной Думы по де­лам национальностей создать рабочую группу для подготовки проекта подобного закона. Давайте выйдем с такой инициативой, посоветуемся с Прави­тельством Российской Федерации, с руководством Республики Дагестан, Кабар­дино-Балкарской Республики и другими. Я готов и как депутат, и как председа­тель комитета выйти с такой инициативой. На мой взгляд, мы говорим о практи­ческих действиях, и речь идёт не только о Южном Дагестане, но и обо всей горной местности Северного Кавказа.

          Что касается реки Самур, вы посмотрите, пожалуйста, мы в рекомендациях на третьей странице попытались обозначить этот момент, но, наверно, получи­лось узко и не совсем в том плане, в каком вы говорили.

          Слово предоставляется Тишкову Валерию Александровичу, председателю Комиссии Общественной палаты Российской Федерации по вопросам толе­рантности и свободы совести, члену-корреспонденту РАН.

 

Выступает Тишков В. А. - Подробнее >>

 

Навигация заседания круглого стола:

Вступительное слово Председателя Комитета Государственной Думы по делам национальностей Трофимова Евгения Николаевича

Доклад заведующего сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований РАН доктора социальных наук Кисриева Энвера Фридовича

Содоклад Председателя Комиссии Общественной палаты по вопросам толерантности и свобо­ды совести Тишкова Валерия Александровича

Содоклад заведующего сектором истории арабских стран Института востоковедения РАН Аликберова Аликбера Калабековича

Выступление директора Института философии РАН Гусейнова Абдусалама Абдулкеримовича

Выступление заместителя  начальника  отдела Межнациональных отношений Министерства ре­гионального развития Российской Федерации Мартынова Вадима Евгеньевича

Выступление президента Федеральной лезгинской национально-культурной автономии Керимова Арифа Пашаевича

Выступление президента Фе­деральной национально-культурной автономии азербайджанцев в Рос­сии (АЗЕРРОС) Садыкову Союну Касым оглы

Выступление депутата Государственной Думы,  президента Ассамблеи на­родов России Смирновой Свет­ланы Константиновны

Выступление Ректора института "Юждаг" Республи­ки Дагестан Османова Наримана Османовича

Выступление декана отделения факультета международных отношений дипломатической акаде­мии МИД России Семедова Семеда Абакаевича

Выступление профессора Дагестанского государственного педагогического университета Абдурагимова Гаджи Аслановича

Выступление первого за­местителя министра по национальной политике, информации и внешним свя­зям Республики Дагестан Ильясова Зикруллы Зияфдиновича

Выступление помощника депутата Государственной Думы Санаева Шахлара Фарзулаевича

Подведение итогов круглого стола

Рекомендации круглого стола

 

Фотоальбом: Национально-культурные особенности развития народов Южного Дагестана (круглый стол - 2006 год.)


ФОТОГАЛЕРЕЯ ВИДЕО АУДИО БИБЛИОТЕКА